Как я чуть не стал Робинзоном Крузо

Олег Савостьянов

     Татьяна уже давно просила меня лично описать тот трагический эпизод нашего похода по реке Чусовой в августе 1991 года, когда Олег Лагутин, приведя вторым свой катамаран к месту предстоящей ночевки потряс нашу славную перовскую пятерку словами: "Там ваш Сева утонул..."

     Я сначала загорелся этой идеей, но мне все время мешали то лень, то дела, и вот, наконец, спустя почти четыре года после тех памятных событий я решил таки взяться за перо. Подвигли меня на этот героический поступок, я имею в виду мемуары, следующие обстоятельства: в этом году у нас впервые нет общего майского похода. Татьяна с Олегом ушли на байдарках с Пашиной командой и нас с собой не пригласили. От предложения Никиты провести ночь в авиационном контейнере на садовом участке его друга Мыха мы отказались сами. Сейчас Маринка спит сладким сном, а я сижу на кухне в обществе поседевшего ангорского хомяка Федора, размышляю о жизни и пишу этот опус.

     А произошло все в тот день следующим образом. Наш катамаран, как обычно, шел зигзагом от берега к берегу. Ребята давно скрылись за горизонтом и впереди маячил только катамаран Лагутина, с торчавшим столбом капитаном. Солнце уже задевало верхушки деревьев, вода была спокойная и зеленоватая. Над рекой стояла удивительная тишина, прерываемая только отдаленными размеренными окриками Лагутина, подгонявшего плохо слышащую Маму-Наташу. Мы тихонько переговаривались с девчонками о жизни, когда вдруг поняли, что эта размеренность криков нарушилась: они стали беспорядочными, быстрыми, потом послышалось что-то напоминающее по интонации ругательство и все смолкло. Впереди показался остров. Мы налегли на весла и вскоре настигли прочно утвердившийся на мели катамаран Лагутина.

     - Обходите остров справа! - Крикнул он нам и мы свернули в правую протоку.

     Все дальнейшее произошло очень быстро. В протоке оказалось сильное течение. Оно подхватило нас и понесло к правому берегу. Мы энергично, но без паники заработали веслами, хотя опасаться было чего: с правого берега над водой нависало как шлагбаум голое без веток бревно и течение несло нас как раз под него. Девчонки видимо еще не успели осознать опасность, а мне не было страшно, потому что Татьяна называла меня "по-пояс деревянным" и утонуть я не боялся.

     Сидел я как всегда на своем рюкзаке справа сзади. В отличие от Олега и Татьяны, которые в точности следуя книжке "На байдарке" и простой житейской мудрости тщательно привязывают канатами каждую мелочь к транспортному средству, я, со свойственной мне безалаберностью привязал рюкзак к решетке ката одной тоненькой бечевкой. Когда мы поняли, что столкновения с бревном нам не миновать, мы взялись за дело по-настоящему. Несколькими взмахами весел мы развернули кат поперек течения и оставалось только вывести его из струи, но нам не хватило времени. Буквально двух-трех секунд.

     По справедливости за все свои ошибки, грозящие опасностью судну и экипажу, капитан должен нести уголовную ответственность. Так судьба с нами и распорядилась, только суд ее был более скорым: из-под бревна не успел выйти правый задний угол ката, где восседал на своем рюкзаке капитан, то есть я. Когда бревном меня смахнуло с катамарана в воду я успел услышать звук лопнувшей бечевки. Через секунду я вынырнул и увидел, что мы с рюкзаком остались одни посреди протоки, а течение уносит вдаль осиротевший кат. Размышлять было некогда и первым делом я вцепился в рюкзак. Этот зеленый спиногрыз был дорог мне как память и расставаться с ним мне не хотелось. Справа бурлила стремнина и я поплыл к левому берегу, левой рукой стараясь приподнять рюкзак над водой в надежде, что еще не все промокло.

     Я добрался до берега и только тогда сообразил, что оказался на острове. По реке разносились крики девчонок, просивших меня отозваться и сообщавших, что придут мне на помощь, как только смогут преодолеть течение и пристать к берегу.

     Крикнув, что со мной все в порядке, я пошел вдоль острова, высматривая самое мелкое место, где можно было бы перейти реку вброд, так как справиться с течением вплавь имея при себе рюкзак я не рассчитывал. Несмотря на все неприятные стороны моего положения я вовсе не испытывал досады, а воспринимал случившееся как приключение. У меня промокли фотоаппарат и часы, но сейчас я об этом не думал. Купаясь в холодной воде я не успел замерзнуть, но теперь, на воздухе мокрая одежда прилипла к телу, кроссовки хлюпали при каждом шаге и начал пробирать озноб. Надо было торопиться, потому что с каждой прошедшей минутой все труднее будет заставить себя снова лезть в воду.

     Наконец я нашел подходящее место и вступил в воду, повесив рюкзак на правое плечо. Идти поперек течения оказалось очень трудно. Пару раз я оступался, но все-таки мне удавалось встать на ноги и, наконец, через несколько минут последним мощным броском я вплавь достиг правого берега.

     Но на этом мои скитания не кончились. Едва ступив на берег я оказался в непролазной чаще. Пройти вдоль воды было совершенно невозможно и я пошел вглубь, точнее начал продираться сквозь подлесок и бурелом. Только отойдя от берега на значительное расстояние я смог более уверенно продвигаться в нужном мне направлении. Ориентирами мне служили крики девочек, которые все-таки смогли зацепиться за береговые кусты и причалить.

     Наконец после долгих блужданий по каким-то оврагам я, мокрый насквозь, исцарапанный, усталый, но довольный вышел к нашему катамарану, где меня радостными возгласами приветствовал мой бравый экипаж: Ира и две Оли - "маленькая" и "новенькая". Они сейчас же заставили меня переодеться в сухую одежду и я снова полез в чащу. Из всех моих вещей в рюкзаке сухими остались только трусы, футболка и треники, уложенные в отдельный пакет, как раз на такой случай. Все это я и надел, а остальные вещи кое-как мокрым комком запихнул в рюкзак. В таком виде я и предстал вновь перед моим экипажем. А времена, надо сказать, уже настали прохладные и кое-где на деревьях появились целые пряди желтых листьев.

     Увидев мою экипировку Оля "маленькая" без лишних слов сняла с себя теплый свитер и протянула мне. Я сначала отказывался, но мне было очень приятно и я уступил, когда она заверила, что в рюкзаке у нее есть еще один. Потом мне вручили мое весло, которое я позорно выронил во время падения за борт и мы отчалили.

     По пути к стоянке я рассказывал, как мы в свое время с Олегом и Ольгой кильнулись на Истре. Когда мы причалили, на берег высыпало все население лагеря. Народ хотел видеть своих героев, народ хотел слышать рассказы о подвигах.

     Дальнейшее вам известно из дневника Татьяны: инструктор Знаменский налил мне ОСВОДовские сто граммов и я после этого весь вечер пьяный слонялся по лагерю и развешивал на веревках для просушки свое барахло.


Апрель 1995.