Отношение крестьян к РПЦ проявлялось в различных видах. Это и антиклерикальные выступления в период первой русской революции, и заступничество во время кампании по изъятию церковных ценностей, и индифферентность “безмолвствующего” большинства.
Советские историки в основной массе считали, что выступления крестьян в Архангельской губернии носили, наряду с антипомещичьим, антиклерикальный характер1. Но во всех работах упоминается один и тот же случай2. Это захват церковной земли в Шенкурском уезде3. В данном случае о массовом антиклерикализме крестьян в начале ХХ века говорить не уместно. Подобная ситуация связана с обезземеливанием крестьян, лишением их угодий, как личных, так и общинных. Церковное и монастырское землевладение было неприкосновенным. Поэтому и высказывались чаяния крестьян пополнить свои угодия за счет церковных4.
Более объективным явился отход населения в раскол и сектантство. Связанный с общедемократическими преобразованиями в Российской империи он привел к тому, что РПЦ пришлось вести борьбу за возвращение “отступивших детей”5. Во многом это связано с межличностными отношениями священника и прихожан. Не редко случалось, что “население было на распутье, примкнет оно к православию или будет пользоваться остатками раскольничьих традиций, зависит от личности священника”6.
Изменилась политическая власть, изменилось положение церкви в государстве, изменился и характер отношения населения к РПЦ. В 1918 году церкви была оказана разноплановая поддержка. От протестов в связи с конфискацией школ у церкви до юридической поддержки арестованным священникам7.
В ходе кампании по изъятию церковных ценностей крестьяне оказывали большую помощь духовенству. По свидетельству документов в большей степени она заключалась в отказе выдавать церковную утварь8. Но порой проявлялось в конструктивном предложении о возможности замены церковных ценностей на пожертвования прихожан9.
В более поздний период поддержка ограничивалась просьбами и прошениями по вопросам либо отказать передачу церковных строений в пользование государственных учреждений10, либо в поддержку священника11. Но, чем дальше, тем меньше становилось подобных проявлений приходского единства. К середине ХХ века в Архангельской губернии прихода как территориально – административной единицы уже не существовало.
Более характерно для архангельского крестьянства было проявление индифферентности по отношению к Русской православной церкви. Оно не дошло, как утверждают историки – марксисты, до антиклерикальных и антирелигиозных движений. Но имело характер массового явления.
Первое, в чем оно проявилось, - это нежелание посещать храмы. О. миссионер А. Заплатин писал в Вологодских Епархиальных Ведомостях: “Многие православные пребывают без определенного религиозного воззрения, им все равно <…> Из уст народа приходится слышать признание, что редко посещают свой приходской храм. Многие ходят только раз в год – во св. Пасху.”12. но не только отсутствие “религиозных воззрений” оказывало влияние на не желание посещать храм. Так в 1906 году был поставлен вопрос о переносе базарного дня с воскресения на любой другой день недели, т.к. “воскресные базары отвлекают народ от церковных богослужений”13.
Во-вторых индифферентность проявилась в поиске правды в классовом учении. В Устьважском приходе Мезенского уезда, из-за высылки в то место политссыльных, появились среди населения “отрицатели религии и приверженцы анархии”14.
И в-третьих, в том как относились крестьяне к своему приходскому священнику. “В нашем деревенском священнике мужичками, постоянно подчеркивается семинарская образованность и начальническая струнка. <…> В нем крестьяне видят только должностное, церковное лицо, которое главным образом только обличает (курсив мой – А.П.) их в своих проповедях”15. Зачастую же священники блистали не совсем благочестивым поведением16.
Поэтому поведение крестьян можно охарактеризовать словами: “Пока гром не грянет, мужик не перекрестится”.
Но в советский период крестьянская индифферентность сменила свое содержание. Становясь проявлением “безмолвного большинства” она (индифферентность) во многом способствовала сохранению православия как духовного и культурного пласта народного бытия. Именно сохранение веры православной внутри человеческого сознания способствовало возрождению РПЦ в конце второго тысячелетия.
Примечания
1 Емелях Л.И. Антиклерикальное движение крестьян в период первой русской революции. – М.: Наука, 1965; Зайцев В.А. Беломорский Север: религия, свободомыслие, атеизм. – Архангельск: Сев.– Зап. кн-ое изд-во, 1983; Потылицын А.И. Архангельские рабочие и крестьяне в борьбе против царизма, помещиков и капиталистов за советскую власть. – Архангельск, 1952; Федотова Е.Д. Революционное движение в Архангельской губернии в годы первой русской революции (1905 – 1907 гг.). – Архангельск, 1955 и др.
2 История Северного Крестьянства. В 2 т. Т. 2. / Отв. ред. Поляков Ю.А. – Сев. – Зап. кн-ое изд-во, 1985. – С. 137.
3 Второй период революции. 1906 – 1907 гг. Ч. III. – С. 210.
4 Пришвин М.М. За волшебным колобком. (Из записок на Крайнем Севере России и Норвегии). – Соб. соч. в 6 т. Т.2. – С.190 – 192.
5 Белобородова И.Н. “Сектантство” в Архангельской Карелии: к характеристике этноконфессиональных и этнополитических процессов на Русском Севере в конце XIX начале ХХ вв. // Сб.ст. Свеча – 99. Экология духа. – Архангельск: Изд-во ПГУ им. М.В.Ломоносова,1999 – С. 32.
6 Пришвин М.М. В краю непуганых птиц. (Очерки Выговского края). – Соб. соч. в 6 т. Т.2. – С.145.
7 Архангельские Епархиальные Ведомости. – 1918, № 10 – 11, 13.
8 ГАОПДФ АО Ф. 1. Оп. 1. Д. 566. Л. 21, 23, 26, 27, 31, 35; ГАОПДФ АО Ф. 7. Оп. 1. Д. 36. Л. 44; ГАОПДФ АО Ф. 8. Оп. 1. Д. 276. Л. 65об – 66.
9 ГАОПДФ АО Ф. 1. Оп. 1. Д. 566. Л. 19.
10 ГАОПДФ АО Ф. 7. Оп. 1. Д. 69. Л. 9об.
11 ГАОПДФ АО Ф. 409. Оп. 1. Д. 19. Л. 16 – 16об.
12 Вологодские Епархиальные Ведомости. – 1914, № 11 – 12.
13 Архангельские Епархиальные Ведомости. – 1906, № 8. – С. 259.
14 Архангельские Епархиальные Ведомости. – 1906, № 10. – С. 320.
15 А.Н. Приходский вопрос. // Олонецкая неделя. – 1912, № 20. – С. 2.
16 ГААО Ф. 30. Оп. 2. Д. 96. Л. 6; ГААО Ф. 714. Оп. 1. Д. 24. Л. 22.