Предыстория.

      Решили мы снова пойти на Киржач. Речка неплохая, весной течение волочет, да и ехать не особенно далеко. Кроме того, Ланц и я познакомились в интернете еще с одной веселой компанией, вот и решили соединить коллективы. Как бы научить молодежь жизни. Ну и, разумеется, лопухнулись с педагогикой капитально.

1. Пашка с Лилькой на Щуке “Тортила”

2. Вовка с Леней на Палаве “Айсберг”

3. Юрка с Ванькой на Таймене-3

4. Венька с Севкой на Палаве “П.Верещегин”

5. Ланц и я на Палаве “Шкрек”

6. Митька, Дима и Полина на Таймене-3 “Опуль”

7. Миша и Ира на Салюте-2, “Антиквар”.

Экипажи N 6 и 7 наш адмирал неизменно называл “свежей кровью”, словно был генетиком или даже вампиром.

      Встретились у метро под доской с портретом Пушкина В метро доехали до Курского вокзала. На подходе к месту увидели Пашку, Ваньку и Ежика. Только лишь пришли на место, показались наши молодые друзья, такие улыбающиеся. Пришла Лилька. Долго ждали Веню, наконец, он появился.

      Тут начались приключения. Почему-то у меня возникло желание спросить Веню, не забыл ли он каны. Может быть, мне его рюкзак показался маленьким. Выяснилось, что как раз каны Веня забыл. Все взял, в принципе, и газовую горелку, и электробритву, и полкубометра угля (это не шутка про уголь, это на самом деле так), даже мобилу свою взял, а вот про каны позабыл совершенно.

      Все немного расстроились, но Веня сказал, что сейчас купит ведро. Он погулял по вокзалу, но вместо ведра купил вина. Пришлось брать такси и ехать ко мне за запасными канами. Для того, чтобы варить в них похлебку на пятнадцать человек, объема было явно недостаточно, но других не было. Всю дорогу в такси Венька рассуждал о том, куда мог деть каны и, наконец, решил, что забыл их в прошлом году в электричке, когда возвращался домой из похода. Таксист несколько офигевал от наших разговоров и внешнего вида.

      Вернулись, загрузиись в электричку. Некоторые играли в преф, Ваня спал, периодически мы его будили, чтоб он померил мою кепочку от солнца. В течение почти всей дороги до Орехово-Зуева Веня названивал своей девушке, которая ходила в Шереметьево под палящим солнцем и безуспешно пыталась найти самолет, чтобы улететь на Кипр. Наконец, в дело, не выдержав, вмешался Пашка. Он начал названивать разным людям и вскорости самолет нашелся и на него даже объявили посадку, поблагодарив нашего адмирала за то, что он напомнил про забытый борт. Венина девушка благополучно улетела и Веня успокоился.

      Выгрузились в Орехово-Зуево. Тут же нам сказали веселые подростки, что электричка будет только в пять. Ванька с Лилькой побежали к расписанию и выяснили, что это действительно так. На железную дорогу власть нашего адмирала уже не распространялась и заставить пустить электричку на Александров с такой же легкостью, как самолет на Кипр, он не смог.

      Пашка, Вовка и Венька ушли по девочкам. Потом они, правда, сказали, что пытались купить ведро, но на самом деле вернулись они очень довольные, без ведра и ленивой походкой. Тем временем, Ванька не выдержал и они с Митькой пошли за автобусом. Им удалось его благополучно поймать. Пока группа, живописно расположившись на угвазданном перроне поедала, севкино (свиное) сало, ребята договорились с водителем и объявили посадку, потому что, как сказал Ванька, автобус могут перехватить какие-нибудь неизвестные враги.

      Загрузились в автобус. Водитель не знал, куда ехать, но Ванька показывал ему карту. Все были уже очень хорошенькие, особенно Леня и Лилька. Лилька громко болела за “Спартак” и кроме того пела задорные песни. Иногда Ванька просил притормозить и спрашивал у работающих в поле селян: “Коллеги, а вы случайно не знаете, как называется ваш населенный пункт?”. Крестьяне в большинстве случаев не знали. К нам подсела девушка с рюкзачком, которой было по пути, Ваня и Ежик долго звали ее с нами, но она отказалась и вышла в своей деревне.

      Приехали в Илейкино. Дошли до поля, собирали лодки, пили водку, Пашка пил отдельно из пузырька с какой-то настойкой. Рассказывал, что ему врач прописал йод. Все по этому стали на него опасливо смотреть и называть исключительно Пал Михалычем. А на самом деле он допивал старку, которая не влезла во фляжку. Пошел дождик. Наши новые друзья - каркасники собрали свои лодки даже быстрее, чем мы надули свои. Восхищению моему не было предела. Даже Ванька и Ежик собрали лодку очень быстро, правда при сборке Ванька разговаривал матом сначала с каркасом, потом со шкурой и, наконец, с Ежиком.

      Поели и начали свой путь. Прошли совсем немного, было не очень холодно, но голова в новой бейсболке начала замерзать. Ланц постоянно ругался разными словами по поводу того, что лодка крутится. Казалось, что сейчас у моего капитана начнется нервный припадок.

      Наконец, нашли какое-то местечко на правом берегу. Встали на нем. Конечно, до того места, на котором стояли в прошлом году дойти не хватило сил.

      Поставились, выпили. Сварили суп и картошку. Каны точно оказались малы, но что делать, пришлось варить погуще. Все были уже совсем веселые. Леня приставала сначала к мальчикам, затем заодно уж и к девочкам. Ланц ударно пил и допился до такой степени что захотел пообщаться наедине с живой природой. Этого ему не дал совершить Митька, который постоянно порывался вытащить Ланца из леса. Я пыталась уволочь Митьку обратно к костру, но он с криком : “Не могу же я там Ланца одного оставить”, снова убегал за кусты. Иногда Митька даже притаскивал моему позеленевшему от интоксикации капитану, который обнимался с деревьями, что-нибудь из гастрономии от костра, чем приводил бедного Ланца в невероятное смущение.

      Весь вечер Дима стоял у праздничной скатерти с Пашкой, отбирал каждый раз у адмирала шампур с шашлыком и набрасывался на него со зверским рычанием (разумеется на шампур) таким образом, из двух шампуров Пашке досталось несколько кусочков. Иногда Дима с воем добегал через поляну до Веньки и кричал :"Вай, генецвале, такого дивного шашлыка я не ел очень давно." Наконец, он начал свататься к Пашкиной дочке, выяснив, что девочке уже 12 лет. Получив вялое согласие на брак, герой удалился то ли спать, то ли курить, то ли созерцать реку...

      Девчонки пели песни. По заказу Вовки они спели что-то от Шевчука и даже что-то из “Сектора Газа” и “ГО”. Наконец, постепенно, веселье пошло на убыль. Леня с Лилькой начали ругаться по поводу своих геометрических характеристик, молодежь заскучала.

      Миша совершал тихие но странные поступки, он то валялся на голой земле, то ходил босыми ногами по полу, вызывая у Лени и Лильки материнские инстинкты. Они пытались его куда-нибудь перенести в теплое место, он мягко отбыркивался. К тому времени я ушла спать. Сквозь сон я слышала, как Митька и Ланц в кустах за палаткой громко разговаривают матом о национальных проблемах, международном сионизме, коммунизме во всем мире и ходовых качествах различных байдарок. Вскорости явился мой утомленный капитан и жалобно заметив, что шашлыка так и не попробовал, уснул тяжелым капитанским сном.

      Через некоторое время я вышла к костру. Там валялось чье-то довольно длинное тело, оказалось, что это был Мишка. Я ему сделала замечание, он застыдился и ушел в палатку. Митька и Пашка вели приблизительно такой разговор:

      -И представляешь, Митяй, мы .... пытаемся встать на ... левом берегу, а там вставать на... практически негде.

      -Короче, Пал Михалыч, я так понял ..., что в этой ... Карелии на левом берегу ... встанешь. (Разумеется, чтобы пощадить читателей, некоторые слова я заменяю многоточием).

      Собеседники заметили меня и я выпила с ними. Митька заявил, что теперь ему осталось только пить и пить до самого утра, потому что до палатки дойти он все равно уже не сможет. Я предложила его проводить. Он сильно возмутился и сказал, что как офицер такого не позволит. Ушел он самостоятельно лишь иногда опираясь на руки в самых сложных местах. Впрочем, надо отдать должное, он очень резво поднимался.

      Пашка тоже ушел. Я думаю, он не спотыкался. (“Как попал в свою резиденцию Сталин, не знал никто...”. Небезызвестном фильм “Тегеран 43”).

      Наутро пошел страшенный ливняк. Мне захотелось совершить скромный походный подвиг: развести костер с одной зажигалки. Я вылезла из палатки и начала творить чудеса под проливным дождем. Конечно, ни одному алкашу даже в голову не пришло убрать дрова под пленку, дрова были черные, мокрые и почему-то грязные. Но мастерство не пропьешь, и костер у меня загорелся и на таких дровах. Каждому, кто присоединялся ко мне у костра я тут же начинала в красках описывать историю своего утреннего подвига, пока не достала всех этим окончательно. Самое интересное, что первая фраза, которую сказал Дима, выйдя к костру была такой: “О! Вы еще шашлык ели!”. Когда я ему рассказала, что он не только ел с нами шашлык, но успел даже договориться о будущем браке с адмиральской дочерью, Дима впал в сильное удивление. Я отнесла кофе в постель своему капитану, а потом еще и Митьке. Это помогло им проснуться.

      Ваня вышел из палатки очень радостный и начал страшные рассказы о том какую бурную ночь он провел с Юркой. Все опасливо смотрели на Ваню, а он пошел умываться. Вскорости из палатки вылез благостный Юрка в не застегнутых штанах и начал ругаться на то, что сосед его ночью его сильно придавливал. После таких заявлений народ начал от Вани шарахаться. А Ваня всячески поддерживал свою репутацию монстра и постоянно рассказывал, как он неприхотлив в любовном плане, как часто обходится тем, что близко расположено и что он не понимает, зачем человечество придумало разные сексуальные проблемы, когда в лесу, например, полно разных зверушек с которыми можно прекрасно провести время. Мы к Ване уже привыкли, а вот наших новых друзей он несколько насторожил, хотя вроде никого не обидел. Да, он и мухи не обидит.

      Мы с Ваней начали похмеляться, потому что было прохладно. В этом процессе к нам иногда присоединялся кто-нибудь еще.

      Сварили геркулес, ужасно вязкой консистенции и, уложившись, отправились в путь.

      Река была не похожа ни на одну из виденных мною своих разновидностей. Например, тот мост, об который в прошлом году народ чуть не трескался головами был теперь вздернут в небесную высь, но зато появились скрытые препятствия, которых мы раньше не наблюдали. Впрочем нет, в 89 году мы эту плотину целый час обносили по правому берегу. Хотя и дошли до нее за полтора часа от Илейкина. (Ничего не понимаю в скоростях рек, экипажей и т.д.)

       При прохождении плотины Пашку сильно занервировал инструктор соседней группы, который, видимо, посчитал нас абсолютными чайниками и начал махать Пашке руками, а также давать бессмертные советы из серии “не стесняйтесь табанить”. Пашка прошел плотину и не желая, чтобы инструктор нервировал еще и остальных членов коллектива, развернулся, пошел к сливу, чтоб встать в уловок и направлять нас, балбесов. Все прошли хорошо, но Веня - знатный дятловод и сам даже в чем-то дятел, вдруг подумал, что Пашка ради развлечения стоит на основной струе и загораживает всем дорогу. Венин экипаж ломанулся в другой слив под кусты, однако, благодаря конструкции ледокола “Верещагин” все обошлось без ужасов.

      В соседней группе наше внимание привлекли две пожилые женщины на “Салюте”. Пашка не выдержал, и, подойдя к ним спросил, кто им носит лодку. Женщины сказали, что у них плановая группа и поэтому лодки возят на машине. Несмотря на свой почтенный возраст гребли они азартно и очень профессионально, опыт виден был большой.

      Наша группа встала на берегу для обеденного разогрева. Юрка обнаружил в лесу озеро (мы его потом там не обнаружили), Ванька делился впечатлениями по поводу пройденного порога. Ванькины восторги прерывались некоторым скептицизмом командования. Командование говорило, что это не порог, а так чепуха. А вот я, например, считаю, что это был порог. Все выпили по три дозы. Неожиданно Полина испуганно сказала: “Ой, а как же Митька в лодку-то сядет?”. Все обернулись и увидели, что капитан “Опуля” идет по склону берега к своему непотопляемому на четырех ногах. Наконец, он благополучно сел в лодку, положил голову на весло и задремал. О том, как он будет командовать своим крейсером в таком интересном положении ни у кого вопросов не возникло. Впрочем, на воде он даже проснулся и в нем вскипела сильно разбавленная алкоголем кровь.

      Подошел завал, пройти который было практически невозможно. Лишь Веня с Севой переволоклись через бревно, остальные решили не рисковать и обнестись. Однако, нетрезвый Митька никак не хотел совершать обноса. Он высадил на берегу экипаж и тщетно пытался с гиканьем то ли поднырнуть под это бревно, то ли затопить его своей лодкой, то ли вообще расстрелять из бортового пулемета и забросать гранатами. Наконец, Вовка призвал его к порядку. Бревно осталось цело и невредимо и “Опуль” тоже обнесли по берегу.

      Показалось место чем-то похожее на нашу прошлогоднюю стоянку. Но я возражала, что это оно, потому что помнила - его должна предварять табличка с памятной скамеечкой. Однако, люди кричали, что это тот остров. Не встали на нем только потому, что Вовка ушел вперед, мы за ним, за что и получили адмиральский втык, потому что не соблюдали дисциплину. Хорошо, в принципе, что мы ее не соблюдаем иногда. Те, кто считали, что мы прошли стоянку прошлого года говорили, что вот сейчас из-за поворота покажется Усад и стоять будет совершенно негде. Остальные размышляли. В каком-то поле Пашка вышел и увидел за перелеском большие населенные пункты. Он еще больше расстроился. Впрочем, через какое-то время нашелся на правом берегу крутой обрывчик, к которому мы и зачалились. Погода была холодная. Недалеко стояла еще группа, но Сева честно поделил территорию и даже за дровами в их сторону не пошел. Однако, он долго ползал по обрыву, пытаясь собирать корешки, и вскорости довыпендривался: уронил топор и сам чуть не ухнул в реку. Я его с трудом с обрыва согнала.

      Поставили палатки, сварили еду, долго пили, я не выдержала и ушла спать. Народ жарил куриные ноги и веселился. Когда Ланц пришел почивать, я решила вылезти и проконтролировать ситуацию. Тут же у костра мне встретился печальный Пашка с полным пластиковым стаканом. Он пожаловался, что больше пить не может и предложил выпить его водку мне, чтоб никто не обижался. Доза была огромная, но я решила, что по такому холоду, это можно и вытерпеть. К сожалению, выпив полстакана я почувствовала, что никакая это не водка, а самый обычный спирт. Однако, питейные рефлексы мои устроены так, что останавливаться на половине стакана я не умею. Пришлось выпить все. Я даже умудрилась съесть кусок куриной ноги, но спирт уже ударил мне прямо по слабеньким мозгам. Мы с Пашкой дошли до палаток и расползлись в разные стороны. Я-то точно расползлась, анестезия была настолько сильной, что очнулась я лишь утром с деревянной головой. Ночью был минус, но холодно мне не было. Или было, но я не осознала.

      Итак, мы все проснулись живыми. Кроме барина, он так рано не встает. Холод и ветер перешли сначала в дождь и град, а потом и в снег и метель. Митька был напуган предстоящей плотиной, поэтому не выпил ни грамма спиртного, залез в палатку и предавался отчаянию. Отчаяние его вызвано было еще отчасти и тем, что собираясь в поход он взял с собой плавки, панаму и солнечные очки, а тонкий свитер положил просто по ошибке. Одета молодежная сборная была, прямо скажем, не по сезону. Наши же орлы, напялив на себя поларовые куртки предавались игре в снежки и прочим развлечениям. Барин, однако, сидел в палатке, грустил, спал и звонил по телефону родственникам. Иногда он шевелился, не находил выхода и затихал снова. Те, у кого был неопрен, слегка повизгивали, когда его надевали. Не знаю, во сколько мы встали на воду, но было уже довольно поздно.

      Через какое-то время пути с примерзающим к рукам веслом, мы подошли к мостику. Опять вместе с нами мост проходила плановая группа. Но они подныривали под трос справа, мы же шли под кустами слева. Под этим мостом Ланц, еще не привыкший как следует к Палаве чуть не шмякнул меня мордочкой в торец бревна, потому что вознамерился проходить кормой, но получилось лагом (в конце-концов, к счастью, носом). Кроме нашего экипажа затруднение в прохождении этого моста возникли у Миши на Салюте, однако он умудрился удержаться и вышел из-под моста с неизменной улыбкой, а Ланц во время наблюдений за эволюциями Салюта под мостом кричал, что он сейчас поседеет.

      Для пущей радости на берегу показалась долгожданная скамеечка и табличка, а за ними остров нашей прошлогодней стоянки, который теперь был полуостровом. Уныние не снизошло в наши ряды, потому что Веня начал играть в доктора, подходя к каждой лодке и заботливо вливая пациентам спирт столовой ложкой в раскрытые клювики. Закусив эту медицинскую процедуру майонезом двинулись дальше.

      Показалась плотина. Окончательно забыв от холода где мои мозги (только от холода, мы от спирта отказались), я решила что сейчас мы начнем эту плотину проходить, а если кто и зачалился на берегу, то только для осмотра и видеосъемки. Я начала жалобно говорить Ланцу, что не помню в какие ворота мы ходили в прошлом году и что Веня с Севой, похоже, уже прошли. Ланц лихо подвел меня к самой плотине, причем я даже уже положила весло к борту, затем этот крокодил рассмеялся демоническим смехом, круто развернулся и ткнул лодку носом в берег. Из-за плотины пришел Веня. Веня говорил так: “Ну чего вы встали-то? Так мы до ночи не успеем! Что здесь обносить-то! Мы например уже прошли! Вы еще на Палаве будете такую ерунду обносить! Совсем совесть потеряли! Там высота всего метра три! Ну ушла она у нас под воду, но потом-то всплыла! Вон Ежик на Таймене идти собирается, чего вы встали-то!”. Но мы с Ланцем решили обноситься. При обносе выяснилось, что Веня так шутил, потому что никакую плотину они с Севой не проходили, а тоже весело обнеслись. Мало того, что слив был метра три действительно, ну, может, два, но еще на плите была глубина сантиметров пять, поэтому и проходить это дело в нынешнем сезоне было невозможно.

      Впали в Клязьму, прошли под мостом, выгрузились. Сева был послан на разведку и принес пива и тревожную весть о том, что электричка через час, а следующая через три, но последняя. И в Москву последняя электричка прибудет в час. Я хотела попросить у Веньки телефон, позвонить мамке, чтоб она не волновалась, если мы не успеем на электричку, но оказалось, что проведя практически весь поход в телефонных переговорах Веня посадил батарейку и теперь его мобила годилась только на то, чтоб открывать ею пиво. Сушились быстро. За пятнадцать минут до поезда, когда основная группа уже ушла на платформу, оставшиеся герои похватали полусобраные Мишкины шмотки и куски Салюта и двинулись на платформу, как мешочники. В электричку залезли хорошо и все стали отдавать Мишке его шмотки. Он запихивал их в рюкзак и удивленно говорил, что так собираться ему еще ни разу не приходилось. Я сказала, что мы его научим только плохому.

      Стоит заметить, что экипажи каркасных лодок управлялись почти так же быстро, как экипажи надувных, и, если бы каркасные лодки были у нас, то мы и на одиннадцать часов не успели, не то что на восемь.

      В электричке Лилька раздавала всем ужин, включающий огурцы и колбасу. В Железнодорожной вылезли, потому что электричка дальше не шла, дождались следующей через пятнадцать минут и поехали снова. В этой электричке на нас напал контролер, который потребовал оплатить багаж или разложить его по полочкам. Мы пообещали разложить и даже сделали вид, что раскладываем, но он объяснил, что в принципе, дешевле заплатить ему штраф, чем покупать багажные билеты. Штраф ему, однако, никто не предложил и контролер обиженно ушел. В Кусково электричка не остановилась и мы проехали до Серпа, откуда на метро домой. Остальная героическая часть благополучно достигла Курского вокзала, откуда отправилась по местам проживания.