Олег Савостьянов  Home Page
Авторы: Таня, Сева, Ланц

Клязьминский поход 1986 года

по маршруту Усад - Петушки

Пятница, 12 сентября
Сева:

      В Усад мы приехали уже ближе к вечеру. Было еще светло, но пасмурно. Погода вполне соответствовала сезону. Однако, хотя было прохладно, морда у Гури была красная, как после бани и он то и дело отирал с чела льющийся ручьями пот. А дело было вот в чем. Никита вез свой двухместный "Салют" на тележке, а Гуря тащил на себе более чем сорокакилограммовую тушу трехместного "Салюта", так как тележки у нас еще не было. Мы еще в Москве хотели нести отдельно шкуру и кости, но Никита сказал, что это нецелесообразно и, упаковав все в один тюк, взвалил его на Гурю. Кто нес Гурин рюкзак я не помню, может Ланц, а может Шурик. Они приехали нас проводить, поэтому были без вещей.
     Сборка байдарки не была для нас чем-то новым. Один раз мы ее в Горенках уже собирали этим летом, когда обмывали покупку. Тем не менее собирали долго и трудно. Лодка была уже в возрасте (я бы даже сказал в пенсионном возрасте, а еще немного подумав добавил бы, что ей пора было оформлять какую-нибудь группу инвалидности) и у нее был целый букет болезней: и прогнивший брезент, и осыпавшаяся резина, и расщепившийся кильсон. О дырках в шкуре я не говорю, потому что они были заклеены заплатами. К тому же все время клинило окислившиеся и забитые грязью шпингалеты. Так что, пока мы вчетвером уродовали нашего "Голубого Фламинго", Боря с Никитой быстро собрали "Старушку Мэри".
     Мы в два приема переправились на ближайший остров, разбили лагерь и принялись пьянствовать. Больше я из этого дня, к сожалению, ничего не помню.
Таня:
     Начнем с того, что я не помню. Я почти не помню почему не пошла на речку с ребятами. Предполагаю, какая-то странная дурь меня посетила, скорее всего намечалась у меня свиданка с последнею любовью. Хотя, проводить их мне хотелось. Но этого я тоже не помню.
     Теперь перейдем к тому, что я помню. Я обнаружила себя на острове в Усаде в следующей компании: Никита, Борька, Сева, Ланц, Сашка, Гуря и Галька. Гуря играл на гитаре сложные мотивчики, я пыталась петь, горел костер и все пили. Если привлечь логику, то можно сообразить, что пили мы в восемьдесят шестом году. Водку или портвейн мы тогда пили. Впрочем, я и сейчас их употребляю. Мы с Гурей начали петь песню про Прекрасное Далеко. Это было что-то невообразимое. Больше я такой нагрузки голосовым связкам не позволяла. Всем мое пение очень понравилось, но постепенно компания редела, сначала Сашку проводили, потом Ланца. Или наоборот.
     Помню еще, что Боря и Сашка прощались на платформе со слезами и объятиями, кидаясь друг к другу с трагическими всхлипами:
     - О, Шурик!!!
     - О, Борис!!!!
Ланц:
Здесь будет рассказ Ланца, как он возвращался домой на электричке, пьяный вдребадан.
Таня:
     Я решила еще в Москве, что на эту ночь останусь в компании, о чем даже заблаговременно предупредила домашних. Ночь далась мне трудно. Воодушевленная водкой, я начала собирать огромные букеты и дарить их окружающим. Чаще всего моему нападению в этом плане
     подвергался Никита, который после нескольких моих поползновений меня вежливо послал. Сева с Ланцем, наверное, помнят, что единственной пригодной растительностью для составления букетов на этом убогом острове была злющая огромная осенняя крапива, которую я всю и извела.
     Ночью шел дождь. И была гроза. Через каждые полчаса я будила Никиту и спрашивала:
     - А вы меня завтра утром на берег переправите?
     Он сонно отвечал, что переправим, а я, через полчаса забыв его ответ, спрашивала снова. Наконец, он сквозь сон сказал мне:
     - Ой, Насть, отстань, а то врежу...
     Стало быть ему померещилось, что к нему дочь пристает. Я испугалась, что и правда врежет и отстала.

Суббота, 13 сентября
Таня:
     Кто утром перевез меня на тот берег я тоже не помню. Скорее всего это были Боря и Гуря.
     Дома я вымылась, приняла божеский вид и даже успела в институт ко второй паре. Стоял довольно прохладный сентябрь, я была в плаще и каких-то пижонских нитяных перчатках. Мы с однокурсником болтали у входа в корпус. Вдруг мне почему-то захотелось снять перчатку. Однокурсник во все глаза смотрел на мои руки, а потом начал, делая над собой усилие, отводить взгляд и потихоньку перемещаться от меня в сторону забора. Я и сама заинтересовалась, закатала рукав куртки и поразилась: все видимое тело было покрыто следами крапивы. Видимо, алкоголь, который является антидотом от природных ядов, выветрился из организма окончательно и началось действие крапивы.
     На лекциях мне было нехорошо, руки чесались, повысилась температура, кроме того, любовь моя так и не появилась в институте, хотя мне было и не до любви. Дома я измазала себя зеленкой по самые уши, но и спалось мне ночью не очень спокойно.
Сева:
     Как мы утром пробуждались, завтракали и переправляли Татьяну на берег я не помню. Могу только сказать, что было это очень рано, так как уже в 9.00 мы вышли с острова с намерением дойти за один день почти до Петушков. Еще помню была поганая погода: обложные тучи, изморось, прохладно.
     Все мы были тогда молодые и красивые. Никита - красавец мужчина в самом расцвете сил, жгучий брюнет без всяких признаков седины, с кинжалом на поясе, облаченный в самодельную прорезиненную куртку. Худощавый, жизнерадостный, пока еще в меру пьющий Боря был одет в длинный брезентовый плащ цвета хаки со склада военного обмундирования. Галька - миниатюрное симпатичное создание в свитере и короткой курточке на молнии. Гуря, догуливавший последние деньки перед армией, единственный из нас постоянно ходил в вязаной шапочке - берег свою самую ценную часть тела. Ваш покорный слуга, как правило, щеголял в джинсах и стройотрядовской куртке.
     В 11.00 выловили бутылку с запиской: "SOS! Кто найдет это, то будет уже поздно, мы утонем, ищите нас в районе Орехово-Зуева. Спасательный катер N369 Новоросийская эскадра черноморского флота. Командир парохода "Адмирал Нахимов" 31-1 сентября 1986 г. СПАСАЙТЕ!!!!". Орфография этого, по сей день хранящегося у меня документа, сохранена полностью.
     Из моих записей следует, что в 11.35 мы прошли под мостом. Но какой это был мост, и трудно ли нам далось его прохождение, я уже не помню.
     В 13.00 мы из экономии времени пообедали на плаву. Сцепившись вместе, съели с хлебом пару банок столь любимых Никитой килек в томате и запили водой из фляжки. К моему удивлению ни утром, ни сейчас никто не стал похмеляться. А Никита, прочтя недоумение в моих глазах, рассказал душераздирающую историю, как он с другом остался без байдарки, вещей и обуви и с тех пор на воде не пьет.
     В 13.20 проследовали Омутище. Махали веслами без перерыва, потому что погода становилась все хуже и мы с минуты на минуту ожидали дождя, возможно даже со снегом. Таким образом мы отмахали запланированные 35 километров с немногочисленными зелеными стоянками и вдали уже показался остров, на котором мы должны были провести вторую ночь, как хлынул проливной дождь. Диспозиция была такая: первыми, как наиболее опытные, шли на "Старушке Мэри" Никита с Борей; вторыми у них в кильватере болтались на "Голубом Фламинго" мы - я, Галька и Гуря.
     Причем, что для меня сейчас удивительно, Никита, являясь капитаном, сидел на переднем месте. Тогда я думал, что так и надо.
     Где же еще сидеть капитану? А все дело было в том, что Никита переделал рулевое управление на своей байдарке, очень гордился своей хитрой конструкцией со стальными тросами и поэтому желал управлять лодкой сам. Мы ведь в то время управляли не столько веслами, сколько рулем.
     "Старушка" первая достигла заветного берега в небольшой бухточке среди полуголых деревьев. Мы встали на рейде неподалеку и принялись ждать своей очереди. С неба так лило, что лодка начала заполняться водой и я боялся, что мы утонем прямо в нескольких шагах от спасительной земли. Ведь ни о каких фартуках и спасжилетах мы тогда и не ведали.
     Никита, единственный обладатель резиновых сапог до пупка, выбрался из лодки с намерением поближе подтянуть ее к берегу, чтобы Боря мог сойти на землю не замочив ног. Он ухватился за борт и потянул лодку на себя. В этот момент его ноги заскользили по илистому дну и Никита рухнул в воду, опрокинув вместе с собой и "Старушку" с Борей. Когда они оба вылезли на берег, то представляли собой жалкое зрелище: Никита был мокрый абсолютно, а Боречка - наполовину, причем линия водораздела проходила на нем почему-то вертикально. Терять им было уже нечего и они перетаскали на берег на себе и нас (даже Гурю!), и вещи, и лодки.
     Пока мы занимались высадкой ливень прекратился. Мы выбрали среди чавкающей грязи наименее топкое место и на прорезиненной подстилке под дно поставили большую Никитину палатку. Палатки, как и рюкзаки у нас были тогда исключительно брезентовые и тяжелые. Гидромешков у нас тогда тоже не было, поэтому у Никиты с Борей промокло почти все. Я помню мы с Гурей и Галькой делились с ними какими-то вещами, чтобы они могли переодеться.
     Недостатка в дровах на острове не было. За полчаса мы навалили вокруг палатки горы всяких бревен и сучьев. К сожалению все они были мокрые насквозь и не желали загораться, даже обильно политые бензином. В конце-концов Никита взял из ремнабора большой кусок толстой заплаточной резины, полил его клеем "Момент", подложил под дрова и поджег. Только тогда дрова загорелись. На этом Никита посчитал свою миссию выполненной, мы все выпили водки и вся компания полезла в палатку греться. Там они продолжили выпивать, а я (как самый непьющий) принялся готовить ужин. Я сварил классный кондер из пакетных супов, макарон и тушенки, такой густой, что в нем даже в горячем ложка стояла. Было уже совсем темно, когда я залез в палатку и сказал: "Кушать подано". В ответ я услышал лишь чье-то пьяное мычание: вся компания уже дрыхла без задних ног. Я накрыл кондер крышкой, чтобы туда не нагадили еще не успевшие улететь на зиму в теплые края птицы, и тоже залег спать.

Воскресенье, 14 сентября
Таня:
     В воскресенье в восемь часов утра я оказалась уже в романтических Петушках, чтоб встречать команду. Это был первый приезд в славный город, как идти к реке я не знала. Пока собиралась у кого-нибудь спросить, куда мне направиться, все попутчики с электрички испарились, поэтому я решила идти по дороге, между домами.
     Далее я встречалась только с местными петушинскими сумасшедшими и это одно из сильнейших переживаний.
     Первыми на дороге мне встретились бабушка с внучком. Я спросила у них, правильно ли я иду к реке. Внучок только лишь открыл рот, чтоб ответить, как бабушка тут же взбеленилась и начала бить бедного мальчика хозяйственной сумкой по голове с истошными криками:
     - Сколько раз я тебе говорила, завязывай шнурки, завязывай!
     Внучок вырвался от бабушки и побежал в сторону станции, бабушка резво понеслась за ним, размахивая на ходу сумкой с криком и улюлюканьем. Остановить ее, чтоб она ответила на мои вопросы, я не решилась.
     Следующим был здоровый дядька в огороде. Дядька огромным зубилом пробивал дыру в совершенно новой сорокаведерной блестящей бочке и его отвлекать я вовсе не посмела.
     Наконец, я решила, что пойду, как иду, а ели через полчаса не дойду до реки, то пойду в другую сторону. За мной плелся какой-то хмырь, которого я хотела дождаться, чтоб спросить о дороге, но как только я замедляла ход и оборачивалась, как он тут же прятался в кустах. Это меня почему-то насторожило, и на всякий случай я вытащила из сумки подзорную трубу, чтоб в крайнем случае огреть гражданина, если он неожиданно вылезет из кустов рядом со мной. Но субъект вел себя миролюбиво и на контакт, к счастью не шел.
     Навстречу шла женщина с ребенком. Дорога была очень удобная, лес подступал прямо к обочине, город кончился. Женщина неожиданно остановилась:
     - Девочка, ты куда это, интересно, идешь? - спросила она подозрительно.
     - К реке, - ответила я, - у меня там встреча с ребятами.
     - Иди осторожнее, - сказала женщина, - за тобой идет один парень, у него всякое может быть на уме...
     - Он маньяк что ли? - всполошилась я.
     - Да нет, он испугать может, - женщина покосилась на ребенка и пояснила, - он за девушками ходит и пугает их...
     - Ой, это мне не подходит, - решила я. - Можно я лучше с вами обратно на станцию пойду...
     Женщина пожала плечами и мы пошли в сторону станции.
     Проходя мимо сидящего в кустах маньяка женщина угрожающе замахнулась хозяйственной сумкой и тонко закричала:
     - А ты, гад, иди домой, а то как огрею!
     Псих пошевелился в кустах, но домой не пошел. Он даже вышел к нам с улыбочкой и я поняла, что этот молодой человек действительно психически больной.
     Навстречу нам ехал мотоциклист. Женщина помахала ему рукой. Мотоцикл остановился.
     - Володь, - сказала женщина водителю, - довези девочку до моста.
     Водитель кивнул, я забралась на сиденье и мы поехали. Все пять минут, пока мы ехали Володя так и продолжал кивать, на дорогу он не смотрел, а его перегаром меня чуть не сносило с сидения. Около моста я постучала ему в спину. Он остановился, я слезла и сказала ему спасибо. Глаз он так и не открыл, а лишь снова кивнул. Я помолилась, что осталась жива, а про себя пожелала Володе тоже доехать живым до места назначения.
     Встреча была назначена на одиннадцать и пока, конечно, никого не было. На берегу сидели детишки и собачка. Собачку звали Альфой, а детишки были брат с сестрой. Как из звали, я уже не помню. Мы неплохо развлекались до самого прихода ребят: рассмотрели все окрестности в подзорную трубу, дрессировали Альфу, братец рассказывал мне про зверобазу в Леоново, про то, как там разводят рысей и медведей для Мосфильма. Сестренка его была менее контактная и братец про нее сказал:
     - Да ну ее, она у нас дебилка.
     Таким образом, этот мальчик оказался единственным местным жителем с нормальной крышей.
Сева:
     Утро было солнечное. Мы опутали весь остров веревками и развесили сушиться барахло. Продуваемое ветерком и согреваемое солнцем, оно быстро высохло и мы стали собираться в путь. Завтрак, к счастью, был уже готов. Мы только разогрели вчерашний кондер и с аппетитом его съели. Остров мы покинули примерно в половине второго.
     Оставшаяся часть пути не таила в себе никаких опасностей и мы потихонечку достигли Петушков, где на берегу увидели Татьяну.
Таня:
     После того, как мы сначала съели на четверых мои два бутерброда, а потом и несколько баранок, которые мальчик принес из дома, часам к трем появилась славная флотилия. Выглядели ребята неплохо, если не считать того, что ни у кого не было сигарет и последнюю "Стюардессу" курили на четверых. О том, что у ребят могут кончиться сигареты я не подумала.
     Как мы собирались, как шли до станции и как ехали домой, я уже совсем не помню.
Сева:
     Я этого тоже не помню, но могу предположить, что на обратном пути Гуря еще больше страдал под тяжестью "Голубого Фламинго", так как топали от реки до станции мы около пяти километров.

Ноябрь - декабрь 1998.