Глава 3

Самый сенокос

Репортаж о походе по реке северная Шуя от Лехты до Шуерецка 29 июня - 18 июля 1993 года

Действующие лица

Пашка- Адмирал и организатор всех наших побед, Сашка- фельдмаршал, Димка- Главрыба, Андрюха- граф Тульский, Лилька и я

Предыстория

Так получилось, что мне суждено было попасть на речку более сложную, чем я видела до этого, в компании новой, но тоже веселой и дружной.

Дорога в Беломорск

Меня проводили Ланц и Борюсик, причем Боря до самого последнего момента думал, что я улетаю в командировку на мыс Каннаверал (красиво, правда?) , а на вокзал еду лишь потому, что там меня ждет машина . То ,что он мне поверил я поняла, когда он начал осуждать мой внешний вид. Мои джинсы он обозвал потертыми, и сказал, что в Америке в таких только позориться. Когда он понял, что я иду в поход, а не в какую-нибудь там Америку, он тут же начал меня ругат ь за то, что я почти нулевые штаны одела, чтоб в них в лесу ходить.

Наконец , подошел поезд. К тому времени мои провожающие уехали домой, чтоб успеть на метро до закрытия переходов. Ребята схватили вещи и вялой рысью понеслись грузиться. Мы с Лилькой стояли с остатками нашего обширного груза. Вдруг, за 12 минут до отправления, Лилька пожелала посетить некоторое заведение. В результате нам из-за традиционной паники посадок пришлось скакать к своему вагону веселеньким галопом, хотя, честно говоря можно было нетороплив о вышагивать , время еще оставалось. Мы тронулись и одновременно разлили по стаканам Сашкин фирменный зеленый напиток, по вкусу напоминающий зубной эликсир с капельками дезодоранта для ног.

Поставленный на пол кан с чаем протек и Сашка пошел за тряпкой к проводнице, всю ночь чай лился на пол и всю ночь Сашка ходил с тряпкой, вымыл пол в нашем закутке, вымыл мою полку при очередном разливе , хотел помыть стены и окна , но застеснялся, потому что мы его заподозрили в излишней любви к проводнице.

Андрюха тоже запал на проводницу, называл ее стюардессой и ходил ей делать томные глаза, но она осталась холодна к нему и даже переоделась в грязный халат, потеряв товарно-железнодорожный вид. Иногда Андрей начинал рассказывать желающи м дежурную историю про своего дедушку, который ,будучи известным тульским графом в свободное от дворянских занятий время подрабатывал изготовлением курков на оружейном заводе. Сам Андрюха в определенном состоянии свято верит в данную семейную легенду и у меня нет никаких оснований усомниться в ненормативном трудолюбии его пращура.

А мы весь день ели ,пили и спали, получая от этого удовольствие.

Говорили, что наш паровоз прибудет в Беломорск в три часа ночи . Ровно в час по какому-то наитию, а точнее по нашему с Лилькой совету, Сашка решил поинтересоваться верны ли эти сведения. Официальных лиц он не нашел, но принес откуда-то тревожную информацию: Беломорск будет через десять минут. Никакой паники не произошло, но процесс побудки Андрея был необычайно трудоемкий, он так и не проснулся, хотя и встал. Пашка , услышав, что выходим начал забин товывать ногу и вылез на перрон с развевающимся, как флаг бинтом.

Нужно отметить ,что на этот раз судьба подбросила мне капитана с достаточно серьезным заболеванием, его диагноз был до такой степени мудреным, что в приличном обществе выговаривался лишь по латыни. В этот поход наш адмирал отправлялся проходить курс послеоперационной реабилитации и ,боюсь, немного ошибся в выборе санатория. Впрочем , процедуры у нас были подходящие.

Беломорск, вокзал.

Шел сильный и холодный дождь. Андрюха нашел в вокзале пьяного мужика и начал с ним разговаривать, почувствовав своего (тоже, наверно, граф).Расселись на лавочках и закусили, Андрюхин собеседник ушел домой к детям, а в углу осталась как ая-то парочка, больше никого не было. Пришел ,правда ,еще один дяденька, пьяненький с собачкой и подарил нам мешочек кильки, но мы зажрались уже и выкинули кильку в помойку. Да и дядя был какой-то грязненький.

Сон не шел. Все вышли на улицу, и Пашка с воодушевлением спел арию мистера Х, а так как голос у него, можно сказать, оперный, (по крайней мере тогда был),то от дальних домов отлетело эхо, а их жители начали высовываться из окон, прокли ная все оперетты на свете. Облагородив, таким образом, местное население большим искусством, все пошли в вокзал, надеясь уснуть. Устраивались спать все в соответствии со своими вкусами. Димка перевернул лавку и растянулся на ней, Пашка немного полежал на подоконнике, но его не устроил ни размер ни температура подоконника и Пашка тоже прилег на лодке, Андрюха свернулся кренделем, засунул голову между коленок, зажал пятки руками и моментально заснул в этой футуристской позе, бросив рядом сапоги. Сашка спа л сидя, как человек серьезный, а Лилька поместилась под подлокотниками кресел, но, конечно, до Андрюхиной композиции ей было далеко. Сон овеял весь зал и даже пара в углу, поменяв несколько поз, застыла в наиболее для них приятной.

К утру вокзал начал наполняться пассажирами. Видимо это был день массовой эвакуации в теплые страны, или конкурс на лучшее заполнение вокзала, но в шесть часов население уже стояло в проходах и печальными глазами смотрело на перевернут ую Димкину скамейку. Устыдившись, Димка проснулся и освободил свою жилплощадь. На нее сразу плюхнулись полдюжины девиц, поэтому Пашка, проснувшись увидел отнюдь не Димку, а кучу голых женских ног, для порядка он спросил у их обладательниц ,куда делся Дим ка, а они не ответили. Все, кроме утомленного графа проснулись ,выпили и поели. Подошел деловой мужик и сказал, что он нас повезет, но ребята решили сходить в трансагентство, чтоб уж наверняка. Остались лишь мы с Лильк ой и Андрюха в позе зародыша. Он скоро проснулся и героически скормил свой завтрак страшной вокзальной собаченции.

Вернулись ребята с пивом, мы вытащились на дорогу, грузиться в машину. У них здесь в Беломорске крыша съехала, или еще не пахнет демократией, но цену он запросил в десять тысяч со всех. Дело начало принимать серьезный оборот, сэкономле нные средства необходимо было немедленно обратить в жидкость. Водитель довез нас до местного центра культуры и Андрей с Димкой ринулись реализовывать коллективные желания. Когда они вынесли одиннадцать бутылок водки, в одитель аж пропотел от восторга, он вообще оказался впечатлительным, сказал, что такого он еще не видел.

Путь в Лехту.

Не знаю как кто, а я с дремучего детства люблю ездить в кузове грузовика. И эту мою любовь не отбили ни подмосковные колхозные, ни кавказские горные, ни уральские несуществующие дороги. Везде, даже там, где при подпрыгивании рискуешь с ломать крышу или голову, а при приземлении скамейку или еще чего похлеще, лучше нет ,чем ехать в грузовике. Легковушка -дрянь. Катались мы и в "Вольве" и в "Мерсе" и даже в "Понтиаке", все это совсем не то. А вот в куз ове потрепанного жизнью грузовичка ощущаешь себя человеком. Во-первых- обзор, во-вторых - свобода, а главное всегда шикарное общество.

А начну я теперь с того момента, когда Димка с Андрюхой, покидав через борт одиннадцать бутылок водки, плюхнулись на свои места и машина отъехала из Беломорска. Перед этим водитель уговаривал кого-нибудь ехать с ним в кабине, но ненорм альных в группе не оказалось.

Жаль только, мало человек ценит то, что происходит с ним в данный момент и не улавливает, что потом вспоминать будет с восторгом то, что принимал, как должное. А принимали мы ,впрочем , с короткими промежутками. В антрактах дорожные сп ециалисты изучали дорогу и критиковали принципы ее строительства, кроме того рассказывали истории времен туманной юности и студенческие байки. Неожиданно, когда мимо нас пролетело очередное восьмое кладбище, Пашка начал спрашивать , а к добру ли это. Как назло кладбища пошли сплошными косяками: не успевало кончиться одно, как тут же начиналось другое, причем иногда их бывало по два справа и слева, мы начали думать, что это одно большое кладбище километров на двадцать. Те из нас, что более впечатлительны е, сразу приуныли, а некоторые и кладбищ никаких не заметили: свистели проезжающим мимо машинам и махали бутылкой.

Вскоре пейзаж значительно улучшился: где-то далеко мелькала вода, на дороге лежали корабли и деревья были такие красивые и зеленые, что просто жить хотелось снова. 

Шуеозеро.

Лодки мы собирали у поселка. Честно сказать, меня сильно пугала перспектива становиться на воду. Произошло это из за того, что в поезде, мой капитан, основательно натрескавшись, пообещал меня жутко наказать , если я не буду себя в лодке вести так хорошо, как он это себе представляет. После угроз он начинал туманно распространяться по поводу того, что на спортивной реке легче всего совершить предумышленное убийство, потому что никто никогда ничего не заподоз рит, а тело, оно уйдет по течению. В то же время он не опускался до объяснений, как он себе представляет хорошее поведение матроса в лодке, полагая, что это очевидный факт. Таким образом, еще не очень хорошо зная, что у нашего адмирала довольно добрый ха рактер и в большинстве случаев он совершает целесообразные поступки, я ощущала совершенно определенную дрожь в коленках, потому что предупреждал он меня очень убедительно.

По плану мы должны были идти до истока, но не дошли и встали на полуострове, попили, поели и долго рассказывали Андрюхе историю о том, как он любил в поезде стюардессу. Андрюха сначала не поверил, потом напился, упал у костра и его изо лировали в синей палатке, в своеобразном вытрезвителе. 

Поиски "каменистой сельди".

Утреннее Сашкино рабочее состояние: он ходит в постоянной хозяйственной озабоченности и трудится не покладая рук, подбадривая себя повторением фразы "надо что-то делать...", кроме того он слегка рычи т на окружающих, потому что до завтрака от голода настроен очень критически.

Поели каши, благородно выпили кофе, аристократы , взяли с собой целую банку, размером с лошадь, стащили вниз вещи и уже внизу выпили на дорожку. По описанию, местом нашей следующей стоянки была каменистая сельга за истоком реки. Встав на воду, увидели одинокого рыбака и Лилька с Сашкой понеслись получать у него информацию. Шли не очень долго до истока, волнушечка на озере была слабенькая, а за истоком начали наперебой предлагать разные места, мало-мальски похожие на сельгу. Подозреваю , что мало кто в группе знал, как выглядит сельга, поэтому выбирали что-то напоминающие хельгу и сельди. К вечеру нашли эту самую сельгу и "сельдь" была пригодна для стоянки и не особенно каменистая, окаменеть не успела, а может мы встали не на том месте .

Димка сразу полез на дерево ловить рыбу, хотя , на мой взгляд с берега это делать удобнее, но нам не понять их сложных промысловых принципов. Вокруг нашей сельди простирались обширные болота с негуманными комарами, а чуть вниз по течен ию стояла замечательная скала, за которой можно было принять душ и вымыться от души, поэтому стоянка мне очень понравилась.

Фанат рыболов ничего не поймал и ушел спать в синюю палатку.

Верхнее Кипозеро.

Был большой переход . Сначала шли спокойно, но потом перед нами возник мост лесовозной трассы. А вот до моста шли камешки. Мы прошли, вставая только на некоторые из них и мой капитан, впервые простым и словами описал, как он оценивает мои действия.

Не сказать, чтобы это было психической травмой, потому что этим словам меня еще в два года научила веселая соседка по коммуналке, но в моем сознании наш адмирал не воспринимался мною, как человек, позволяющий себе при дамах словесные в ольности, впрочем, мат его был прост и незамысловат, как у первоклассника.

После нас пошел Сашка, который сел на камень очень прочно и начал было сокрушаться, что теперь ему придется здесь жить всю оставшуюся жизнь, но тут все его проблемы решил Пашка, обматерив бедного фельдмаршала вместе с его лодкой. И все пошло, как по маслу, нормально прошли и под мостом, хотя некоторым мешалась голова, второй мост был ужасно обшарпаный и обгорелый, а потом мы вышли в озеро.

В центре озера в окружении живописных берегов и островов Пашка спел арию мистера Х и ему со всех сторон вторило четырехкратное эхо. В небе образовалась двойная радуга и все предвещало нам удачу и хорошую погоду.

Встали на травянистом , комарином острове, нашли первый гриб (один), поймали первую рыбу в сезоне, а вечером, выпивая, подсчитали что в переводе на водку у нас три ведра. Мало, конечно, но ничего. Хотели пить Сашкину зеленку, но решили оставить ее на траурные дни, когда будет все равно.

И была дневка. Мылись, стирали шмотки. Погода немного улыбнулась: появилось кратковременное солнце. Ребята ловили рыбу и наловили целый кан, крупной по 12 сантиметров. Вдруг пошел дождь. Мы успели к нему подготовиться, попрятали шмотки и полезли в домики решать кроссворды и петь песни. В синей палатке атмосфера на восемьдесят процентов состояла из комаров и крупных мух, Андрюхе и Димке пришлось снимать палатку и скатывать насекомых в рулон. Кроме ко маров присутствовала активная мошка, когда я решила рассмотреть некоторые покусанные места своего тела, я испугалась, что у меня началась какая-нибудь крапивница, но спирт хорошо помогает и от этой болезни, а еще лучше от нее помогает наглухо завязанный воротник.

После ужина Пашка пел в палатке пронумерованные песни, пока все не вылезли, чтоб выпить. Неугомонный Димка к этому событию закоптил очень вкусную рыбу. Сочетание спирта и рыбы вызвало у группы неописуемый прилив энергии. Кто-то предлож ил немедленно встать на воду и идти, благо ночь белая и идею подхватили. Слышались возгласы: "пойдем, это по мне, я - авантюрист!" ," Я бы все равно не заснула, идем!", "Базаров нет, пошли!", наконец раздался Димкин трезвый глас:" я никуда не пойду, я пь яный" Все сразу утихомирились и легли спать, потому что не один Димка был пьян, а все мы вместе взятые.

Вал обносов.

И был сложный день. Встали в двенадцать, а на воду в пятнадцать, только вышли из озера сразу обнос. Пашка делал кинотрюк, заставил Лильку и Сашку войти в конец струи и но у них были лица людей, которые только что обносились.

Прошли сто метров - опять обнос, потом еще раз триста метров, потом пятьсот по бурелому (воды не было в реке!). Последний обнос длился часа три и вымотал всех. Димка с Андрюхой чуть не сломали в лесу лодку в буераках, а Сашка носился, как бешеный верблюд перетаскивая рюкзаки.

Димка потерял в лесу спиннинг и пообещал повеситься, хорошо, что нашел, ведь кто их, фанатиков, знает.

Прошли перекат, где всего два с половиной камня и один из них прогладили, а на следующем перекате решили вставать, причем Димка работал паромщиком, перевозя вещи и людей на правый берег. Один раз лодка норовисто взбрыкнула и сбросила е го, потому что он сидит на деке.

Встали в час ночи и приняли по сто пятьдесят сразу. Андрюхе начали чудиться запахи, то бензина, то свежего навоза, как беременной женщине, а на вопрос, почему это с ним происходит, он дал логичное объяснение, что он сегодня чуть не род ил, таская в лесу наши крейсера.

" Спортивный" сплав

На нашей стоянке чуть выше какие-то совершенно непонятные развалины, то ли избушек, то ли землянок, видимо это место называется Карфаген. С утра я осмотрела развалины и сварила почти полкаши, вылез С ашка и доварил ее правильно, потому что я ее варила не так. Мимо прошли чудаки на двух катах и поговорили с нами о погоде и водке.

Прошли мы совсем немного и показался порог Бутылочное Горло. Решено было, что Лилька с Сашкой пройдут его два раза и обнесут оставшуюся лодку. Начался процесс киносъемки, прошли они хорошо, правда в первый раз с некоторым нервным Лильк иным криком "куда идти, твою мать".

-Хорошо прошли, -сказал Пашка.

-А что же ты два раза снимал ?- спросила его Лилька.

-Ну я же не знал, когда вы перевернетесь в первый или второй раз, а вы ,видишь, вообще не перевернулись, - с сожалением объяснил любитель экстремальных сцен.

В этот день больше всего досталось Димке, потому что вместо обносов была применена тактика проводки лодок Димкой по перекатам. На одной из шивер капитаны пошли поодиночке. Димка сел на камень, спокойно слез с него и чисто вышел, Пашка минут десять вписывался между двух камней и прошел классно, а Сашка с обалдевшим лицом вылетел бортом, но оклемался.

Донимали комары , начиналось утро следующего дня. Подошли какому-то совсем непригодному для стоянки острову и с него на нас упало бревно, никого, к счастью, не уби в. Сашка все-таки нашел шикарную гостиницу: в болоте лежал камень, а к нему вела жидкая тропка. При разгрузке Пашка разнылся не на шутку, смысл его стонов сводился к моей безжалостности и садизму, потому что такому больному человеку, как он нужно сидеть в тепле дома, а не скакать по болоту.

Болотная жизнь

Когда мы вставали, шел дождь, поэтому натянули тент и начали искать дрова. Жить было можно: вокруг камня размером три на три метра простиралось болото, но для похода в лес Андрюха выдавал желающим св ои сапоги. Когда я пошла в лес , я подумала, наверно в этих местах действительно не ступала нога человека, потому что какой дурак попрется в это болото по доброй воле.

Спали мы до четырнадцати часов. Наутро Пашка провел перекличку: на каждую фамилию отзывался ее обладатель

-К-ов!

-Я- К-ов",

- А куда ты из этого болота денешься..."

На этой стоянке меня настигла травма. Сашка сушил мешочек от палатки и капнул мне на руку горящим полиэтиленом. В этот момент у меня в руках был стакан , поэтому сразу оказать себе помощь я не смогла. Нужно сказать, что вода в Шуе очен ь вредная и никакие повреждения кожи от нее не заживают, а шрам, между прочим до сих пор видно, если знать где он. Пашка оказал мне первую помощь , залив ожог спиртом. Потом он еще делал мне операцию по вскрытию ожоговых пузырей и очень переживал.

В этих тропических условиях под ливнем особый успех имела Сашкина зеленая самогонка и песня про болото. И стоянка стала просто замечательной. Никто не захотел с нее уходить, всем очень нравилась островная жизнь. В рассуждениях о том по чему мы ходим ночью ,а днем спим прошел и этот вечер. Когда Пашка сравнил нас с грудными детьми, все решили совершить подвиг, встать на воду рано-рано утром, когда еще приятна росная утренняя прохлада. Выпили еще по сто и улеглись спать, а в палатке шест ь человек и у Сашки такая костлявая спина, что непонятно, как на ней еще штаны держатся.

Сплошные пороги

Был большой переход. Рано утром , до сильной жары. ( А следует заметить, что все время холод был собачий), мы встали на воду, по очень сложным местам снова лодки не обносили, а проводили.

Подошел порог Темный. Как известно, порог Темный начинается до острова перекатом, обходит остров, за которым река соединяется со своей протокой. Мы шли по перекату очень классно, Пашке понравилась скорость и он начал еще добавлять мне азарта радостными криками, но тут вдруг мы поняли, что нас несет прямо в порог и отношение к этому у нас было разнообразное, я подумала ,что Пашка решил его с разбега пройти, и поэтому не слишком испугалась, а в его планы не входило прохождение порога Те мный, по крайней мере в этом сезоне, поэтому он начал тормозить. Нас вовремя поймали за борта добрые Лилька с Сашкой, а если бы не поймали, мы там и слились бы со страшным грохотом. На сплошном адреналине, после таких переживаний, переходя протоку по бре вну я навернулась с бревна, а только потом успокоилась. Над порогом на камнях встречались живописные кучки туристских экскрементов, видно проходящих п. Темный охватывала медвежья болезнь и они устраивались прямо на смотровых камнях.

Пашка снял прохождение Лильки и Сашки на камеру и долго возмущался, что прошли они неэффектно.

На шивере Змея ( а может не на ней, они там не подписаны), мы сели на камень. Благодаря высокому профессионализму капитана мы с него слезли, ну, не без ругани, конечно. Причем, я-то как раз не ругалась.

На очередном обносе в зарослях высоких тростников и лотосов, Пашка произнес речь. Он назвал женщин " порождением крокодилов", обвинил их во всех мировых трагедиях и своих неприятностях, оказалось, что это из-за того, что мы с Лилькой н е принесли ему мазь от комаров и его зажрали " мурзики ".

Следующий порог Сашка проходить отказался , а адмирал начал на него ругаться, что водку можно и дома пить, а здесь нужно заниматься киносъемками. На пороге Чайник Сашке было предоставлено право выбора: либо проходить порог немедленно ( а была уже ночь, а точнее утро следующего дня), либо возвращаться и проходить порог завтра. Сашка выбрал второе, а Димку от порога пришлось оттаскивать всеми силами , он поймал на пороге щуку с руку и уходить не хотел.

Впереди шумел Розовый Каньон или порог Белая Лошадь, место нашей предполагаемой ночевки.

Порог пьяная Белая Лошадь

Наступил момент отдыха. У начала порога разгрузили лодки, и потащили наверх на скалы вещи. Сашка недовольно осмотрел чахлые деревца в ближнем перелеске и сказал, что дров нет. На самом плато росло од но дерево, заваленное водочными бутылками, как выяснилось позже, здесь отрывались наши знакомые катамаранщики.

Розовый Каньон, наверно, самое красивое место на Шуе. В плотности белой ночи окружающий пейзаж создает впечатление декорации, неестественно розовые скалы бьет струей нереально белоснежная пена и звук бегущей воды, звонко отражаясь от о твесных скал, наводит на мысль о театральности и спецэффектах.

Пашка сказал, что ходить за водой следует в спасаке, потому что соскользнешь в воду и будешь лететь аж до Белого моря.

Пить вовсе не хотелось, но мне сказали, надо, снять усталость. Снять усталость мне удалось очень своеобразно, выпив, и не дождавшись второго блюда, я полезла в палатку за иголкой, чтоб чего-то зашить. Не дотянувшись до вещей, я заснула прямо вдоль палатки в ветровке , штанах и ботинках. Кто-то из моих соседей пожалел меня, снял ветровку и ботинки и запихнул меня в спальник, причем я даже не проснулась, а это единственный раз в моей жизни так напиваться. Самое же интересное, как оказал ось наутро, я все-таки зашила, что хотела, но вот как я это сделала, я не знаю.

В два часа дня я проснулась и долго ходила по лагерю, осматривала местность и купалась с похмелья. В четыре пошел дождь.

В нашей палатке проснулся народ, а мне под руки попался крем от ожогов при загаре.

-Да, не сгореть бы...-сказал Пашка.

-Не загнить бы, -темпераментно возразил Сашка, прислушиваясь к шуму дождя.

В десять вечера я разбудила население синей палатки и предложила им чаю с баранками, они мне не поверили, что десять вечера, думали утра.

Вышли на свежий воздух, позавтракали кашей и щукой и ни на какой Чайник, конечно, не пошли, куда там на ночь глядя.

Сделали интересное природное наблюдение: по ночам порог отключают и он не шумит, а только слабо булькает.

Ложась спать Пашка сказал:

-В семь утра колите меня иголками, я должен встать , у нас будет большой переход.

Андрюха зачитал описание и заметил:

-Клянусь своей бородой, мы это завтра не пройдем, больно много обносить.

Иголок подходящих под рукой не нашлось, поэтому лишь Сашка встал в девять , а через некоторое время мы проснулись от его жалобного крика:

-Ребята, ну, ребята, выходите, мне скучно...

От этой тирады из обоих палаток раздалось жизнерадостное утреннее ржание. Погода испортилась, дождя не было. Димка заболел желудком, но таблетки проглотить не смог, выплюнул все.

Директор, Слива и Банзай

Все пороги в этот день, мы проходили замечательно, несмотря на Пашкино ругачее состояние. В конце концов у каждого свой стиль прохождения.

Пороги стали более красивые. На пороге Директор уже стояла волна и меня захлестнуло прямо в мордочку. Димка с Андрюхой по просьбе оператора набрали скорость и Пашка заснял "пену воды".

Перед порогом Слива, Пашка посоветовал мне порог до прохождения не смотреть, потому что мне ,якобы это будет психо-травматично. На Сливе меня окатило водой справа.

Подходил знаменитый порог Банзай, и если Директор и Слива были коротенькими водопадами, то Банзай выглядел серьезнее, по всем правилам классического препятствия он имел входную шиверу, повороты среди нависающих скал и угрожающий рокот. Сашка пошел первым и еще на шивере чуть не перевернулся, но сохранил самообладание, пройдя по порогу задом наперед, без особых выплесков эмоций, чуть не треснувшись об скалу. Димка прошел, как родной и закричал ,что это настоящий Банзай.

До полуострова, где нам предстояло ночевать , пробирались протоками (Димка и Андрей) и болотами (все остальные). Андрюха самостоятельно привел лодку и радостно начал кричать " я - капитан, я - капитан", но тут же наступил в традиционну ю кучку над порогом и расстроившись заявил: " какой же я теперь капитан, весь в дерьме, ну надо же не везет..."

Зачем нам каска, если есть щука?

Ели грибной суп и легли спать в четыре часа утра. Проснулись в двенадцать и начали банный день прямо в водах порога Сосновый.

Пашка возжелал пройти порог с Лилькой, они направились осматривать препятствие. Сначала Пашка пообещал Лильке, что он дает девяносто процентов вероятности в пользу удачного прохождения, но постепенно , пока они всматривались в вход и в ыход, расположение камней и бурлящую воду, вероятность успеха по их расчетам приблизилась к половине, а на таких условиях Лилька захотела каску. Каски у нас не было, поэтому прохождение отложили.

Лилька постригла Андрюху и теперь его основным занятием стало плевать себе на ладони и приглаживать вихры.

Наступил вечер. Мы сидели на большом камне, опустошали стаканы, разминаясь перед традиционным ночным возлиянием и говорили о чем-то очень положительном, то ли о доброте человеческой, то ли об Андрюхе. Всем было хорошо. Только Пашка пер иодически разглядывал порог печальными глазами и не находил себе места, вскакивал, хватал камеру, бродил, вздыхая по камням, искал какую -то одному ему известную точку для съемки и говорил с неземною тоской:

-Ах, какой порог, самый сенокос, я бы туда прыгнул не раздумывая, - глаза его снова застилала печаль и он возвращался к очередному разливу.

Димка давно исчез в неизвестном направлении , но за его досуг никто не беспокоился, потому что он ловил рыбу на благо общества. Ужин на шесть персон был сервирован по всем правилам этикета, а Димка еще не появлялся. Мы звали его истошн ыми криками, строили предположения по поводу его местонахождения, а Андрюха ходил искать, но безуспешно. Димка, как настоящий герой романа появился, когда мы уже отчаялись его дождаться. Мешка с рыбой при нем не было и каждому захотелось ему посочувствов ать, вид у него был удрученный.

-Ну что ,Дим, поймал хоть маленькую ?- бросился в Димке Андрюха, всем своим видом выражая крайнюю степень сострадания;

-Да , поймал тут одну ,- без радости в голосе сказал знатный рыболов и уже оживленнее спросил :

-Хочешь покажу?

-Ну, покажи, -согласился Андрюха, прикидывая из какого кармана достанет его капитан свою добычу. Димка резво побежал в кусты и вынес на дубине с сучком целого малогабаритного крокодила. Вот это была рыбина! Ростом щука была лишь на гол ову ниже Лильки и по поляне посыпались восторженные междометья и аплодисменты.

Первым от восторга оклемался Сашка:

-Как же ты ее вытащил-то?

И Димка, греясь в лучах славы начал рассказывать, как он упирался ногами, хватался за прибрежные деревья, но все равно не удержался, ехал за щукой, как на водных лыжах, цепляясь за нависающие ветви, утомил ее своей напористостью и, выт ащив воткнул в горло подходящую дубину.

Щука была еще живая. Она лежала на земле, своей позой выражая нам презрение и иногда оглядывала нас оценивающим взглядом, как будто не мы ее будем скоро есть, а как раз наоборот. Это была уже матерая, мудрая щука и, наверно она себе уж е никаких иллюзий на спасение не строила, но марку держала. Никто не удивился бы, если бы она открыла рот и, глядя вредными глазами на костер, сказала:" отпусти меня, Димка, я выполню три твоих желания" ,но она была мо лчалива, а нам некогда было фантазировать, потому что щуку следовало должным образом обслужить: заснять, пристукнуть, почистить, пожарить и съесть, и не перепутать последовательность перечисленных действий, так как наше состояние к этому располагало.

Пашка взял кинокамеру и все помчались в камни, окунать щуку в воду для ее реанимации.

-Саш! -закричал Пашка, -давай придумай что-нибудь, а то уже темно.

Сашка, как угорелый, заметался по прибрежным кустам, ища предметов для творческого вдохновения. Выбежал он обеспокоенный, совершая сложные движения, лишенные координации.

-Что-то Сашка нынче очень пьяный, -удивилась я.

-Тихо ,- остановил меня Пашка,- это он в образе.

Действительно, Сашка был на пике актерского экстаза, этому способствовало еще и то, что щука укусила его за палец. Сашкина энергия передалась Димке и они очень убедительно вытащили окаянную рыбину из воды и бросили ее на камни. Щука не отличалась смирением и глаза ее становились все злее и злее. Пашка сидел перед ней с кинокамерой и ждал еще чего-то: то ли, что она споет народную песню с хорошей артикуляцией, то ли, что спляшет нам напоследок лезгинку. Вредная рыбина ничем таким Пашку не порадовала, а лишь удовлетворенно смотрела, как Сашка энергично облизывает прокушенный палец.

Команда исполнителей приговора унесла убивать щуку куда-то в другую часть полуострова и я не видела этой душераздирающей картины, говорят, она приняла смерть гордо и молча.

Димка велел набрать много веток.

-Раз ольхи нет ,- сказал он ,- береза подойдет.

-Дим, а какая береза? -спросила я , не желая ошибиться в главном. Димка внимательно посмотрел на меня и сказал:

-Вот эта с белым стволом в крапинку.

-Дим! -раздался Лилькин голос ,- а какие ветки-то?

-Березовые, -обреченно сказал Димка и, немного посомневавшись добавил, - сейчас я тебе ее покажу.

-Что же я по-твоему совсем дура, березу не знаю, -обиделась Лилька, а Димка пожал плечами, еще раз внимательно посмотрел на меня и пошел нанизывать животное не проволоку.

Все занялись сбором веток. Вообще, каждый человек в чем-то талантлив. Кто-то талантливо ловит рыбу, ходит по порогам, солит еду, вписывается между камнями на шивере. Самое главное, пораньше определить в чем именно ты талантлив и получа ть от этого действия удовольствие. Мне уже проще. Я знаю. У меня талант резать березовые ветки. Я бы даже сказала, что он переходит в некоторую гениальность. Гора нарезанных мною веток загораживала дорогу, скрывала вид на реку и будила воспоминания об Ал ьпах и Эверестах. Неожиданно появился Пашка, относящий к костру свои двенадцать веточек.

-Эти, что тоже отнести ?-спросил он раздумывая.

-Конечно, если не трудно, -вежливо согласилась я. Пашка весь в ветках вышел на поляну.

-Эй, салаги, -закричал он, -смотрите, как работать надо! Во я сколько нарубил.

Вскоре Димка удовлетворился принесенным ему количеством зелени и начался процесс копчения. Щука покорно висела в дыму и казалось родной и милой, всем очень хотелось соединиться с ней в праздничном ужине.

Ели мы ее до трех часов, и от радости скакали и плясали по поляне, рассыпав основной запас кофе.

Сашка начал пересаливать нашу баланду периодически, видать влюбился. На воде мы с большим профессионализмом обнесли два порога и с меньшим профессионализмом прошли огромное количество перекатов. Впереди шумел Пуло-порог.

Порог Пуло или Пуло-порог

К стоянке мы снова подошли лесом, потому что перед порогом на повороте река нагло разливается и воды в ней нет, одни камни. Порог шумит очень сильно.

За ужином Лилька с Пашкой спорили защищает ли спасак от утонутия, они приводили математические формулы, а затем перешли к практике: Лилька пошла топить спасак и не добились успеха, а опыт обсуждали еще три часа.

В этот день у нас было самое большое грибное собрание, Пашка собрал больше всех грибов и просил это отметить, вот я и отмечаю.

Подошли к концу наши запасы, сахар кончился, спирту осталось на одно употребление, а у адмирала вышел весь запас траксевазина в капсулах, который он употреблял весь поход три раза в день с обреченностью дисциплинированного пациента. Но мазь еще была и обмазывать больные места он мог вволю.

Встали в двенадцать. Все ребята, кроме графа пошли ловить рыбу, а Андрюха занялся чтением эротической газеты. Мы с Лилькой пошли в заводь к рыболовам, отнести бутерброд и тут же были оттуда посланы с корым на расправу адмиралом. Потом он нам объяснил, что по димкиным глазам видел, что мы рыбу пугаем, а Димка послать нас стесняется, поэтому ,оберегая нервы пугливой рыбы, Пашка послал нас вместо стеснительного Димки.

Вечером мы заплевали костями всю поляну, а эротическая газета перешла к Димке, всю ночь Димка усердно воспитывал Андрюху за то, что последний разлил в синей палатке бутылку воды.

Когда все полезли спать, Пашке опять что-то не понравилось, и он начал ругаться, на что Сашка сказал:

-Ну , Пал Михалыч, нельзя же так, дамы кругом, в отпуске опять же...

Так что дамы долго смеялись, пока не заснули.

Пашка встал в шесть и начал есть хлеб, лук и конфеты, потом пришел в норму и снова лег спать. В этот день клеили лодки, носили их в заводь, ловили рыбу. Мы с Лилькой загорали на камнях у острова.

К нам приходили ребята из московской группы, которые встали рядом с нами, они были в касках и очень крутые. Затем, ближе к вечеру, прошли ленинградцы. Те были еще круче, хотя бы потому, что их было одиннадцать человек. Они с нами посид ели и поболтали.

Каски он свои не снимали и даже , наверно спали в касках. А нам зачем каски? Конечно, нам лучше маски вратарские, чтоб при обносах ветки по лицу не били... Эти бешенные ленинградцы понеслись дальше .

Вернулись ребята с большой рыбой. Точнее, она была небольшая, но ее было много, ну, не очень много , но достаточно, такое среднее количество, немножко совсем. Рыбу решили коптить, замучились резать ветки, а она (рыба) повадилась еще в костер падать.

До трех ночи ели копчушку и слушали рассказы о том, как Андрюха издевался в армии над офицерским составом так, что они сразу все его увидев, плакали крупными слезами и просились в отставку.

Шивера летающих кепочек и тонущих лодочек

Встали рано и пошли героически. По плесу шли, вода масляная, тяжелая, ветер в нос. Пошла шивера. Пашка проходил ее первым и с него слетела кепочка. Сначала мы не поняли почему он так бестолково носится по шивере вдоль и поперек, вп еред и назад, проявляя чудеса изворотливости. Наконец он словил свою фуражку и пристал у конца шиверы, оттуда он начал комментировать Сашкино прохождение препятствия:

-Сел на камень, слез с камня, опять сел на камень, катапультировался, идет в воде рядом с лодкой, по колено, вот уже вам по пояс будет, уже по грудь, плывет с лодкой, один затылок торчит, сел на камень..."

Сашке сильно не повезло с этой шиверой и Димка пошел ему на помощь. Воду они черпали сидушками и крышкой от кана и , наконец, Димка повел лодку к берегу. Он начал медленно погружаться в воду и лопатить воду, как электрический. Сашка до лго клеился и мы обсуждали эту шиверу. Прошли восемь километров плеса и перед нами зашумел порог Щелинный.

Стоянка на Щелинном

В первый раз Лильку с Сашкой чуть не опрокинуло, а второй раз они прошли хорошо. Димка с Андрюхой прошли просто замечательно, только пропоролись. После прохождения порога Пашка прочитал группе описание в котором говорилось ,что на Щели нном бывали жмурики. О значении слова "жмурики" я догадалась самостоятельно.

До ужина клеили лодку, а потом поели и легли спать. Поляна маленькая, дров много, небо чистое, на синюю палатку тент натягивать поленились, а ночью пошел дождь и устроил Димке и Андрюхе нервный аврал по покрытию своего домика.

Встали в десять часов. Идет дождь. Съели бульонные кубики и решили никуда не идти, конечно, дождь может продолжаться до завтра, но Пашка сказал: " Сегодня альтернатива есть, а завтра ее не будет."

Пришел катамаранщик вот с таким карабином, привешенным спереди, и сказал , что на пороге плещется семга. Димка даже не дослушал, схватил спиннинг и убежал, а сосед остался рассказывать байки и курить в палатке.

Приплыл местный рыбак и строго спросил, потрясая винтовкой, не обворуем ли мы его сети, а мы и не знали что ответить, но сказали, не обворуем, рыбаку это не понравилось и он сразу ушел, а Димка вернулся и рассказал, что наш рыбак угоща ет соседей спиртом и красной рыбой.

-Эх ,- сокрушался Андрюха, да кабы я знал, что у него спирт есть, разве я бы так с ним разговаривал? Я бы сказал, присаживайтесь с нами, вот чайку не хотите ли или кашки геркулесовой, например.

Ночью мы долго ели уху и договаривались встать в четыре утра, чтоб все успеть. Для этого мы взяли Димкин будильник и всю ночь не спали, чтоб удостовериться в том, что Сашка проснется от тоненького писка. Палатка стояла на очень неровно й поверхности и извернуться между кочками было практически невозможно.

Чайка клюнула в макушку

 Ровно в четыре Сашка проснулся, как молодой огурец. Пошла каша и пошел дождь. Выслали Димку и Андрюху на разведку и совсем уж было решили идти по дороге, но вдруг отчего-то передумали, а точнее Пашка бросил для себя монетку , она упала не тем орлом, он и решил, что пойдем по речке, а сам велел никому не рассказывать, как он пришел к этому решению, и я честно ни одному человеку об этом не рассказала.

На этот раз на воду мой капитан решил надеть непромокаемые полиэтиленовые мешки на каждую ногу, видимо оттого, что кровь сильно отхлынула у него от головы в ноги он в последний день так на меня орал на порогах, что я решила больше с ни м не разговаривать, но поговорить пришлось, потому что нас выбросило на камни и Пашка катапультировался , а я прокомментировала , как замечательно полиэтиленовые мешки на ногах вбирают воду.

Пашка слегка охладился, перестал ругаться и даже извинился за предыдущую ругань, но бубнить не прекратил.

При подходе к Шуерецку расположены плесы, а затем уже в самом Шуерецком порог Морской, берега которого были покрыты зрителями и чайками. Когда Димка пошел по порогу , его атаковала огромная чайка и клюнула прямо в макушку, прикрытую се тчатой кепочкой. Наверно чайка хотела полакомиться мозгами, но до них через толстую кость не доклевалась.

У сельсовета мы пристали к берегу и начали демонтаж. Димка привязал веревку к лодочному сараю и сарай начал клониться в бок. Димка веревку отвязал.

Славный Шуерецк

Если подходить к делу формально, нужно бы в названии этого опуса, классифицировать понравившийся мне населенный пункт, написать, например, "славный город Шуерецк" или " славный поселок Шуерецкий", но вот беда, я не только не могу п одобрать к нему определение, но даже не знаю, как он называется по-настоящему. Но разве в этом дело.

Итак, пришли мы туда в каком-то предчувствии. Все-таки цивилизация, а, как сказал Димка, " если где-то живут люди, значит там и водка есть". Как бы не так. Первым взглядом охватили мы флаг над сельсоветом, белозеленокрасный. Это уже пр едвещало ненормальность. Не успели мы даже, как следует, причалить, Андрюха помчался осматривать достопримечательности и вернулся совсем расстроенный: магазин закрыт, станция убогая, а девочки по улицам не ходят. Тем временем все развивали бурную деятель ность: Сашка обмахивал лодки, чтоб быстрее сохли, Лилька пошла в чужой огород, поискать зелени на закуску, а Димка все искал к чему привязать веревку, чтоб не завалить строение, я размышляла умыться или нет, а Пашка ос уществлял над нами общее руководство.

Когда Лилька вернулась , умылась и переоделась, нас с ней послали на станцию , покупать билеты. Я уже не могу сказать, сколько раз мы ходили туда и обратно по разным причинам, то кассирши не было, то мы не знали, куда билеты брать в Ке мь или в Москву, то мне вдруг захотелось переодеться, но в результате дорога от реки до станции мне надоела чрезвычайно, вместе с поселком в придачу. Во всех наших похождениях нас сопровождал большой рыжий хвостатый пес. Уж не знаю на кого он запал, на м еня или Лильку, но глаза у него были влюбленный и, как всякая приличная вокзальная собака, он понимал команды" сидеть" и " дай лапу". Может он этим зарабатывал пропитание, а может делал это просто из любви к искусству. Постепенно в процессе наших похожде ний , заходов в магазины и сортиры, Шуерецк, несмотря на обилие последних начал вызывать у меня психическое раздражение.

Кроме того, в очередной приход на реку дернуло меня сдуру умыться, да еще Пашка, который весь поход для меня являлся непререкаемым авторитетом, заявил, что умываться нужно с мылом, а то я хожу, как чушка. Тяга к экспериментированию зак ончилась плачевно, от незнакомого моему организму мыла у меня закружилась голова и я оступилась прямо в воду в сухих городских ботинках.

Уже в мокрых и грязных городских ботинках проходили наши дальнейшие похождения. Лилька от скуки занималась изучением народа и вообще этнографией, разговаривала с населением и восхищалась, что они здесь живут и еще улыбаются. Меня больш е интересовали строения и планировка. В кассах сидела такая тормознутая тетя, что мое настроение даже улучшилось, а , может это начали высыхать ботинки. Пока кассирша продавала нам билеты, нормальный человек мог сходить в Кемь и обратно. Может кассирша х отела показать большую значимость продажи билетов, может тянула удовольствие, но мы начали опасаться, что она уснет в процессе или свалится от усердия в обморок.

Зал ожидания был , как будто для нас предназначен, но вот беда: так как все поезда здесь ночные, его вечером закрывают, а открывают только утром. Злобная кассирша резво закрыла зал ожидания перед нашим носом и ушла домой спать.

Пошел дождь и захотелось есть. Димка предложил очаровать бабульку в соседнем огороде, чтоб она сварила нам картошки, но бабулька так по-шварценнегерски колола дрова, что для ее очаровывания нужно было бы приложить усилия гораздо больши е, чем те, которыми мы располагали. Так и остались мы без горячего, сидели, грызли сухари, отталкивали от миски шелудивого котенка и осуждали поселковую архитектуру.

К вечеру возникло оживление. Прошли девочки.

-Дим, где мой одеколон ?-закричал Андрюха, но мы объяснили ему, что одеколон будет лишним , ведь против Андрюхиной бороды не устоит ни одна нормальная селянка. Андрюха не стал ни к кому приставать ,а лишь кормил котенка сухарями и с то ской рассказывал о любимой Ритке.

Несмотря на красоты местной архитектуры, выразительность жителей и жительниц, строгое железнодорожное убожество и массу других тем, основным в наших ленивых разговорах стало отсутствие в торговой сети спиртосодержащих напитков. Пережив ания по этому поводу отличались большой энергоемкостью, а , когда Димка открыл банку кильки, у многих на глазах навернулись слезы, потому что такая килька в любом приличном обществе всегда классифицируется, как "закуска". Закусывать нам было нечего, но л юди собрались закаленные невзгодами и непривыкшие стонать под ударами судьбы. Кильку счавкали с завидным аппетитом.

Несколько раз начинался дождь. Холодало. Стоя на путях, в ожидании поезда, мы начали замерзать .Не знаю, кто о чем думал , но меня от общего охлаждения, навязчиво мучило воспоминание о том, как Пашка, на берегу , упаковывая вещи, спрос ил, нужен ли мне будет свитер, причем спросил несколько раз, что вообще не в его правилах, такая заботливость и еще велел подумать хорошенько. Я беспечно все три раза отказывалась. Под общее стучание зубов, как-то бесшумно и незаметно подошел состав из д вух вагонов.

Это был строительно-ремонтный поезд, а строителям почему-то понравился Сашка и они предложили нас довести в Кемь. Денег они не хотели, там деньги не нужны, все равно в магазинах ничего нет. В этом паровозе было тепло и уютно, а поезд , на котором мы должны были ехать по билету опаздывал уже на час и ,как выяснилось позже опоздал на четыре часа.

Кроме нас и местных жителей в "маршрутное такси" погрузились "пионеры", о которых на реке мы слышали массу легенд, они неслись по реке с жуткой скоростью и их никто не мог догнать. "Пионеры" были выразительные: несколько мальчиков метр ового роста и девочки ростом с Димку. Рюкзаки, что у мальчиков, что у девочек были неподъемные и крупногабаритные. У них еще был руководитель, но его в тамбуре завалило при погрузке мешками. Мальчики сразу заснули, (а у нас заснул Сашка), девочки суетили сь, прыгали по вагону и пытались откопать своего руководителя.

Сквозь грязные окна проступали красоты пейзажа, приближалась Кемь, где мы надеялись удовлетворить наши несложные запросы. Настроение не улучшилось, поход кончился, какое там улучшение, да еще в поезде было жарко, вот уж, поистине, изба лованное существо человек, вечно к чему-нибудь придерется.

Мы не успели моргнуть глазом, как Димка и Пашка купили сумку водки у дверей вокзала в Кеми. Сашка сходил в столовую, принес котлет и салату в банках и мы легли спать.

Дорога домой

Утром взяли билеты на восемь пятьдесят. Как только подошел поезд, все подходы к нему оказались перекрыты и пришлось бежать через мост. Двери в поезде тоже были закрыты. Хорошо, что какая-то дама реши ла прогулять песика и нам удалось ворваться в вагон. В вагоне свободных мест было пять и Пашка решил, что я , как человек творческий, буду творить поэму, а остальные лягут спать, потому что все равно им делать больше нечего.

Теперь я немного прерву свое повествование и вернусь в события прошедшего похода, потому что тоска окончания маршрута перебивается воспоминаниями о нем.

Лирическое отступление о шнурках фельдмаршала.

Ах, какие у Сашки были шнурки! Красно-зеленые, яркие, веселые. Они так вписывались в его изображение ,то ли под цвет лица подходили, то ли под настроение, но гармонию излучали нечеловеческую. Как только Саш ка напялил лыжные ботинки, облагороженные вышеупомянутыми шнурками, восхищение народа достигло опасных границ.

-Ух, шнурочки , в таких бы по улицам города, все подростки от зависти умрут!

- Классные, Сашка , дай поносить....

-Ого, фельдмаршал, где ты такие стащил?

Сашка, поворачиваясь в разные стороны, отсвечивая желтым спасаком, оранжевыми фонариками и подростковыми шнурками, обстоятельно рассказывал, как делать такие шнурки, но мало кому верилось, что это чудо произведено путем простого связыв ания цветных веревочек. Воображение рисовало что-то возвышенное: подарок папуасского короля или наследство шотландской прабабушки.

Не знаю, как остальных, но меня весь поход не покидало желание нагло стащить Сашкины шнурки и заявиться в них на работу, чтоб все полопались от зависти. Конечно, я теперь жалею, что этого не сделала, но тогда у меня просто не поднимала сь рука нарушать это гармоничное сочетание Сашки и шнурков. И , вообще как-то веселее с ними было. Вот , казалось бы, что можно еще сказать о шнурках, если все повосхищались, обсудили и досконально осмотрели их, но каж дый считал своим долгом ежедневно отвешивать шнуркам парочку свеже- изобретенных комплиментов. Да и настроение от них улучшалось. Бывало выходишь из палатки утром, комары такие желтые мясистые, небо хмурое, хлюп под ногами, а мелкие травмы ноют к дождю, так и хочется залезть на дерево и поспать там в печали, так нет же , смотришь, а Сашка уже в шнурках у костра кашу солит и сразу жизненный тонус поднимается, не говоря уж о количестве соли в каше.

Везде шнурки свои цветные блики отбрасывали, и в болоте, и на обносах, и на каждом речном камне, на который Сашка вылезал, а вылезал он часто, потому что , когда в лодке сидишь, окружающим шнурков не видно.

К сожалению, ничем в этом мире не позволено наслаждаться вечно и пришел тот день, когда река вынесла нас в Шуерецк, где кончался маршрут и начиналась недобрая цивилизация. Постепенно переодеваясь, мы превращались в городских жителей. Б отинки выстроились в ряд, присужденные остаться у реки на радость местным жителям. В последний раз бросили мы взгляд на выставку поношенных тапочек, и вдруг у меня потемнело в глазах и участился пульс: рядом с дырявыми лыжными ботинками сиротливо висели шнурки. Казалось, они сейчас заплачут. Мы с Пашкой уставились на красно-зеленую реликвию. Их беспечный хозяин, взбрыкивая городскими кроссовками тащил в гору лодку, как породистый конь.

-Надо же , а шнурки-то Сашка забыл...

- Вряд ли забыл. Сашка -человек очень педантичный, у него, наверно было запланировано их оставить вместе с ботинками.

- Но , видишь, он их из ботинок вынул и постирал и по-моему с мылом, а никто своих шнурков из ботинок не вытаскивал.

-Может он это просто для порядка сделал.

-Неужели они здесь так и останутся? Нет, я этого не переживу.

-Оставлять нельзя, -решил Пашка и положил шнурки в карман.

Уже само предчувствие того, как обрадуется хозяин колоритного чуда, встрече со своими любимцами, согревало меня весь путь до поезда и скрашивало часы ожидания на станциях и вокзалах.

В поезде Сашка сбросил свои приличные боты и завалился спать. Выдрать из кроссовок фабричные шнурки было делом одной минуты. Тут Пашка достал из кармана живую легенду. Лица незаинтересованных пассажиров покрыли яркие блики, народ начал улыбаться и пересмеиваться, а одна дама у окна даже хрюкнула от восторга.

Процесс соединения приличных ботинок и героических шнурков, вызвал у нас некоторое изнурение. Сашка не рассчитывал, что кому-то придется зашнуровывать его боты в экстремальных условиях и не предпринял ничего, чтобы взлохмаченные концы шнурков со свистом пролетали в нужные отверстия. С помощью спичек , булавок, ногтей и сочувствия попутчиков, Пашке удалось воссоздать былое величие фельдмаршальской обуви. Ботинки заняли свое место на полу и каждый, проходящий по вагону, их завистливо ра ссматривал.

-Теперь, самое главное, сказал Пашка, забираясь на полку ,-не проспать момент.

Конечно, он проспал. Он бы и до Москвы проспал, если бы не захотел пива. Сашка начал ворочаться и Андрюха предложил ему пойти покурить. Сашка слез с полки, зажал зубами сигарету и начал засовывать в ботинок свою первую ногу. Выражение нечеловеческой задумчивости медленно заползало на его помятую со сна физиономию. Он остановил процесс обувания и рассмотрел ботинки. Зажмурил глаза. Открыл их. Поболтал головой. Почесал свою шевелюру. Пассажиры хихикали.

-Ну ребята ,- удивленно сказал он.

Я смотрела на него самыми честными глазами, а он улыбался и ласково оглядывал свои ноги.

Дорога домой (продолжение)

Отоспавшись, пошли в вагон-ресторан. Пашка заявил, что женские пожелания он учтет при закупке, но выбирать будет сам. В вагоне-ресторане купили водки и ликера, на станции-пива и загудели на весь вагон. Пришел черед арии мистера Х, кото рая в полдвенадцатого ночи пассажирам не понравилась и ее исполнение пришлось продолжить в тамбуре.

Началось братание с дембелями. Андрюха, набратавшись , лежал в тамбуре под пепельницей и мирно спал, а Пашка обнимался с молодыми солдатиками и заявлял, что спать пойдет только после Андрюхи. Процесс укладки графа носил периодический характер. Он доходил с моей помощью до полки , говорил "хочу в туалет" и исчезал в тамбур, спать под пепельницей. На четвертый раз я на него накричала, он испугался и заснул. Перед тем, как заснуть, он свешивался к женщ ине, которая спала на нижней полке и, приняв ее за меня или Лильку, жаловался на судьбу и протягивал руку, чтоб ему дали воды. Женщина с нижней полки так расчувствовалась, что , когда Андрюха, уснув, все-таки упал сверху, пожалела его и подняла наверх и велела больше не падать.

Остались самые стойкие: Пашка и дембель Алик, но и они сломались.

В два часа ночи Лилька познакомилась с какой-то чудной парой. Всю ночь она с ними квасила, ела помидоры, служила громоотводом, когда к даме из этой пары пришел из соседнего вагона ревнивый муж.

Ко мне в три ночи пришел дембель Алик, он хотел поговорить с Пашкой, но ему пришлось говорить со мной о его девушках, которые его ждали из армии и одна из них все-таки дождалась и теперь он в полной растерянности то ли она такая честна я, и он должен продолжать отношения с ней, то ли такая жуткая, что на нее никто за два года не позарился, а он что дурак что ли?

В восемь утра Сашка встал и вышел в Бологом, и принес мороженного. Позавтракали, Пашка выгнал из банки с салатом пировавших там тараканов и начал есть, но Лилька выбросила салат в помойку.

Андрюху будили всем вагоном, но проснулся он лишь когда его испугали, что Димка придет будить. Андрюха искал по всему вагону потерянную пачку "Пегаса", но нашел чей-то "Моrе" и удовлетворился заменой. Мы выгрузились, купили на Каланчев ке пива и влезли в электричку, не купив билетов, потому что что-нибудь одно, либо пиво, либо билеты на электричку.