В походе были Георгий, Кирилл с Дашей и барабакой, Митька и я
Суббота 31 октября.
Митька добрался до меня в правильный срок, мы допилили до Кускова, разговаривая, как это уже принято, про коронавирус. Давно не ездили, оказалось теперь билеты продает грустный желтый автомат, то есть не билеты, а талоны на билеты. Мы взяли на платформе, которая на Москву, а потом еще на той, что в область. Поскольку кассирши, чтоб поговорить теперь нету, я поговорила с автоматом, но он не ответил, чем отличаются его талоны от талонов собрата на соседней платформе. А куаркоды я читаю пока совсем плохо.
Разумеется, мы пришли рано и сидели на лавочке, ожидая электричку. Она была непустая. Георгий дремал на рюкзаке, в его отсеке были еще места, а, вот, в Новогиреево уже забились плотно. Оказалось, что электричка Владимирская. Я вышла в тамбур, Кирилл поругал нас, что не заняли места, но это было физически невозможно, потому что я пыталась занять место ушедшей тетки, и позвать из тамбура Дашу, но другая тетка, прибежав издалека, с размаху тут же уселась с хрустом прямо на Митькины руки, которыми он это место охранял.
Мы пытались посадить ребят на наши места, но барабака не вместилась бы, потому что тетки вокруг были такие жирные!
Наконец, где-то после Павловского Посада удалось расположить в вагоне замерзших ребят и собаку.
Тетка рядом со мной стала краситься. Ужас, как она толкалась, пока накрасила все свои глазья.
Мы вышли в Усаде. Кирилл немного отогрелся и уже не бубнил. Он вобщем отходчивый, хотя в силу взросления стал все чаще и чаще прибегать к критике окружающей действительности.
Пошли нетрадиционно, не через магаз, а через поселок. Вышли к Клязьме и расположились поесть. Понятно, что у нас было, иначе мы бы не обошли магазин.
Мы с Георгием немного выпили во время завтрака.
Митька тащил котелки, но их в этом походе так и не достали, потому что все взяли термосы и бутеры, но Митька не переживал, сказал, что иначе вообще бы пустой рюк был.
Поскольку Георгий не взял Валю, постепенно походный темп, превратившись в спортивный бег, окончательно мне разонравился. Но я решила, что привыкну как-то. Впрочем, все были довольны, включая собаку.
Мы увидели в поле коров. Их охранял пастух. Это мы так решили, издалека, вообразив, будто бы пастух сидит и сторожит стадо. Потом присмотрелись, оказалось это в центре коров стоит баран и на них на всех с подозрением взирает.
У меня и Даши красные куртки, поэтому вновь, в тысячный раз, как это принято в походах, затеяли спор различают ли быки цвет. Я решила не проверять и всех подозрительных на быковатость животных обходила подальше.
Возле дороги на Покров стоит разрушенная водокачка, и путь преградила речка, которую я почему-то по карте запомнила как Рамзеску. Оказалось позже, что она Шитка, но странные ассоциации с фараоном так и остались у всех в памяти. Так, вот, над этой Шиткой-Рамзеской был мостик из двух бревен. Я тут же достала веревку, но навязать перила не успела, Георгий меня за эту веревку и перевел, словно барабаку. Настоящая же барабака не захотела идти через реку. Даша и Кирилл долго ее уговаривали, читали ей морали, но она так и не шла. Дядька, что ловил рядом рыбу, тоже стал увещевать упрямую собаку и рассказывать, что тут все приличные собаки сами переходят и ничего.
Потом по мосту прошли еще два рыбака и, остановившись, рассказали собаке какой-то стишок про то, как переходить мостики и даже спели песенку. Собака стояла на берегу и отрицательно качала головой.
Наконец, когда Митька с Георгием на краю леса уже успели выспаться, Кирилл перекинул барабаку на ту сторону. Ей не понравилось, потому что хозяин немного ее недокинул до берега, но мы пошли дальше. Впрочем, собака быстро высыхает.
Остановились на берегу Вольги и еще раз поели, теперь это был уже обед. Митька ходил в разведку, нашел мост, более мирной конструкции, чем через Шитку. На обед все разулись, словно японцы, и совершали чайную церемонию босиком.
После моста пошли обычные Перепечинские места. Мы шли и шли, даже устали под конец, заплутали на 113–м, что совсем уж удивительно, ибо мы там бывали, сейчас посчитаю приблизительно, ага, раз тридцать, но вышли на станцию. На станции мы вновь взяли инновационные талоны, очень экономично выходит, надо сказать, билеты нам по ним никто так, к счастью, и не продал, сели в электричку и приехали в Петушки, там зашли в магазинчик, и, доехав на автобусе до моей дачки, заночевали. Георгий и Митька по-спортивному в палатках, остальные, включая барабаку, в домиках. У меня там есть домики.
Кстати барабака теперь стала не Альба, она откликается на имя Бунин, но при этом она девочка.
А, перед ночевкой мы еще ужинали: Даша сделала салат, Кирилл пожарил на сковородке руки кур, а я сварганила картохи. Митька открыл банку соленых огурцов.
Бунин ела печень, что ей специально купили, и потом еще немного куриных крыльев из-под стола, потому что тоже набегалась.
Ночью мне свело ноги, в каких-то странных, ранее, видимо, никогда не работающих мышцах, я съела в полпервого огурец для солености крови и снова уснула.
Воскресенье 1 ноября.
У нас не было планов продолжать маршрут, были планы погулять, покупаться и уехать в город, но Георгий сказал, что нечего тут прохлаждаться, тем более, что холодина началась уже хорошенькая, а надо идти до Омутищ. Я стала торговаться и выторговала Леоново.
Позавтракали яичницей с остатками картохи и сосисками, собрались и отправились в путь. Митьке пришлось возвращаться, открывать кран, потому что именно за этим мне и надо было зайти на дачку, а не чтоб ночевать в походе, как некоторые подумали.
На озере был такой ветер и холодрыга, что купаться мы передумали. Пусть рыбы в такой холод купаются.
В перелеске еще раз перекусили зефирками, очень химическими, после них у меня стало как-то нехорошо ныть в животе.
Немного поплутали в лесу и вышли через небольшой бурелом на ЛЭП. По ЛЭПу шли недолго, я почувствовала подвох, потому что у меня есть карта в телефоне и заговорщикам, которые вероятно хотели все же уйти в Омутищи, пришлось свернуть на Леоново. Кирилл повел нас через поле. О! Это нескошенное поле…
«О, поле, поле, кто тебя усеял…» (сами знаете, чем, и сами знаете, кто написал).
Когда я поняла, что тут-то мне и придут кранты, за мной вернулся Митька и стал подгонять и тащить за хвост. Мы потеряли основную группу в этой заросли тимофеевки, но потом увидели стоящего в траве человека. Мне казалось, что это Кирилл, потому что он неуверенно махал нам рукой, Митька же уверял, что это тракторист-людоед, который желает полакомиться нами и закусить тимофеевкой.
Но это все же был Кирилл. Поняв, что мы его узнали, он рухнул в травку. Ребята тоже не очень хорошо перенесли переход по кочкастому и травяному перегону.
Сколько-то еще прошли. Потом еще прошли. Потом решили отдохнуть.
Пока ребята отдыхали, мы с Митькой удалились в лесок, наблюдать ежей. Ежи не остались довольны…
Дорогу преградило Горьковское шоссе. Мы перебежали, Кирилл с Дашей и Буниным остались на разделительном отбойнике и стояли там минут пять, пока не утих поток. Кирилл стал ругаться на Георгия за ребячество, но потом мы опять пошли по каким-то навозам и курумникам, наконец, Кирилл перестал бурчать и мы вышли на дорогу.
По дороге идти оказалось гораздо гораздее. Мы видели гвоздь похода – коня в халате. Конь не обратил на нас внимания, он ел. Хотя, возможно, конь в халате был еще до шоссе. Очень вероятно. Впрочем, если вам так надо будет найти по моему описанию коня, то не найдете, он еще при нас почти всю траву съел и собирался удалиться.
Потом Даша с Кириллом ловили какую-то барабаку, чтоб накормить ее печенью Бунина. Бунин облаяла барабаку.
На станции выяснилось, что Митька приложил рюкзак в какую-то субстанцию, напоминающую какулю. Но, к счастью, это оказался гнилой гриб.
Пошел дождь, мы ждали электричку, на дожде гораздо теплее, как известно. В электричке стали есть остатки еды, пить остатки чая. Георгий и Кирилл что-то рассказывали, доехали мы быстро.
Проводили ребят и Бунина, потом вышли сами, оставив Георгия дремать на рюкзаке.
Поход закончился.