Клязьма весной или подвиги деда Мазая.
(поход без ночевки и здравого смысла по р. Клязьме от ст. Усад до ст. 113 км 14 апреля 2001 года в субботу).
Предыстория.
Буквально в пятницу мне на работу позвонил Митька и велел купить две бутылки водки. Оказалось, что они собрались пойти в субботу покататься по Клязьме. Поначалу я на эту ботву не повелась, но потом решила, что без меня им будет слишком хорошо: никто не ноет, не наезжает и не призывает хотя бы к элементарному порядку.
Севка, узнав о том, что я тоже пойду категорически отказался вытащить из рюкзака Ласточку, и Ланцу пришлось идти одному в Палаве.
Путь.
Суббота 7:40 утра. Электричка от Кускова почти что пустая, дачники еще не прониклись своим собственническим азартом и спят себе дома под ящиками с рассадой. Мы же едем в электричке, пьем пиво и разгадываем кроссворд. В электричке, как водится ходят продавцы и я начинаю нытье, отзываясь криками: хочу, хочу это!!! Купите мне это, ну, купите, пожалуйста!!! - на каждый проносимый по вагону товар. Вскорости первым не выдерживает Ланц, который покупает мне китайские стельки для ботинок, купить которые стоило даже лишь для того, чтоб почитать инструкцию по применению этих стелек. Такого шедевра я не встречала даже в журнале "Крокодил". Затем не выдерживает Митька и покупает мне шоколадку и воскресную газету. Контролеры долго выясняют, где наши билеты и почему мы хотим купить билеты непосредственно у них. Наконец, сделка совершена, билеты выходят гораздо дешевле, чем в билетной кассе.
Усад.
Светит солнышко, мы, разумеется, заходим в магазин. Пиво, чипсы и банка соленых огурцов - вот наши немудреные покупки. Теперь все готово к сборке (надуванию) лодок. Ребята надуваются, я режу колбасу, раскладываю зелень и очищаю плавленые сырки от обложек. Выясняется, что у Ланца болит голова, он запрещает пить водку перед тем, как встать на воду, поэтому Сева и Митька выпивают всего по три рюмки.
Река.
Наконец все готово. Я представляю, что вода жутко холодная и напяливаю спасак, потому что при такой температуре умение или неумение плавать уже не играет решающей роли. Митька надевает неопрен, Ланц и Сева не понимают, зачем он это делает. Течение очень сильное. Разлив могучий. Выходим на середину реки и Митька начинает балдеть, поскольку очень любит водный туризм. Впрочем, я тоже не всегда испытываю отвращение к походам. Мы отходим от станции километра три и ребята видят перелив реки на луг. Они решают срезать, я с визгами возражаю, но они упрямо входят в заливные луга.
Не река.
Мы выбираемся по поляне и завязаем в мели. Митька тащит лодку, вылезая по колено в воду. Потом он так же, как меня перетаскивает Ланца и Севку. Начинается полноводная протока с хорошим течением.
-Это река? - спрашиваю я Ланца. -Ну и сколько мы срезали, как ты думаешь?
-Никакая это не река! - уверенно говорит Ланц. Река где-то там.
Мы идем по этой протоке в следующую. Вокруг гремит пальба, но охотников не видно. Утки ошалелые летают над нами, Митька рвет на себе волосы, что не взял ружье, а сезон открылся именно сегодня. В следующей протоке Митька и Ланц выходят на берег. В прозрачной воде у берега зависла совершенно белая огромная лягушка. Возможно, она еще не оттаяла, потому что в тени лежит снег, а может быть, она уже неживая. Пока я осматриваю лягушку, ребята ходят в недоумении по дороге вдоль берега.
Снова идем по протоке. Ланц отрывается от группы и подходит к рыбаку в заливе. Рыбак долго что-то ему объясняет. Оказывается, что нужно идти вон туда, где заросли погуще, потом входить в залив, в озеро и по левой стороне выходить в реку.
-А в какую реку? - подозрительно спрашиваю я. -Ты уточнил мужику, какая нам нужна река?
Ланц печально кивает.
-Знаю я этих местных рыбаков, - заявляет Митька. - Он такой типа умный, сейчас все объяснит, а потом выяснится, что он из Нигерии, сюда приехал в отпуск и на его языке Клязьма означает север.
Мы пробираемся по зарослям и оказываемся на живописной еловой полянке, где Ланц снова решает вылезти на берег. На поляне, среди залитых половодьем деревьев стоит кормушка для лося. Ему приготовлен обед из двух блюд- сено под навесом и веники на вешалке. К сожалению, у лося нет никаких плавсредств, чтоб подобраться к этой кормушке. Ланц возвращается и собирается идти к рыбаку снова. На этот раз рыбак объясняет нам маршрут более конкретно. Ланц ехидно его благодарит и мы выходим в большую протоку. Это даже похоже на отдельную реку или старицу, потому что в ней есть коренной берег и хорошее течение. Неожиданно показывается деревня. Мне всегда казалось, что по правому берегу Клязьмы на этом участке деревень нет, а если и есть, то очень далеко от реки. Эта информация навевает уныние на всех. Около деревни на резиновой лодке плавают рыбаки. Они направляют нас в левые протоки. В протоках течение, мели, острова и заросли кустарника. Начинается практически экстрим. На одном из островов Ланц снова не выдерживает и выбрасывается на берег, испугав своим видом мирную водяную крысу. Живности на островках огромное количество. Везде все ползает, летает, скачет и прыгает. Зайцы бегают прямо по воде с острова на остров. По крайней мере так мне показалось. Через несколько метров мы выходим на излучину реки.
Снова река.
Ланц и Митька бегают по берегу и спорят: Клязьма это или нет. В протоках мы потеряли часа четыре ходового времени. Теперь осталось выяснить, далеко ли мы ушли вниз по течению. Через какое-то время движения показывается подвесной мост, который дает нам две новости хорошую и плохую. Во-первых река, по которой мы идем, все-таки Клязьма, во-вторых от начала маршрута до моста по реке около 50 минут хода.
Подвесной мост стал наплавным и даже в некоторых местах затонувшим. Все три экипажа выбирают разную тактику прохождения. Ланц заходит в залитые водой кусты левого берега, мы с Митькой направляемся к правом берегу, а Севка садится на трос слева. Пока Севка вытягивает из-под себя руками трос, на котором засел, мы наблюдаем за его манипуляциями, затем он благополучно идет дальше, а мы проходим справа под тросом, причем Митька командует мне: поднимай трос и под него. Я пытаюсь поднять трос, но поскольку на нем висит огромный мост, мне это не удается. Приходится пригибаться.
Севка начинает говорить, что у нас уже целых два повода: выход в реку и прохождение моста, а мы еще ни в одном глазу, то есть даже не обедали. Я категорически против обеда, потому что мы выбились из графика движения. Митька рад отметить любое событие, а Ланц колеблется. Наконец, голод вытесняет у нашего нынешнего адмирала остальные чувства и он командует чалиться к островку на правом берегу.
Остров очень красивый. Посреди острова небольшим ковриком лежит снег, а вокруг уже пробиваются росточки молодой травы.
Начинается обед. Сева постоянно слушает приемник, потому что его очень волнует судьба Киселева. Остальных Киселев не волнует никаким боком, все лишь изощряются в остроумии по поводу скандала на НТВ. В конце концов Сева заявляет: что ж это такое, стоит только уехать из Москвы, как обязательно случаются разные перевороты. Сева с Митькой выпивают по три рюмки, Ланц ограничивается одной, я, как обычно, воздерживаюсь. Все едят совершенно несъедобный фарш из тушенки.
Наконец, я снова начинаю ныть и зудеть и мы становимся на воду. Дальше процесс гребли до самого железного моста не отличается от стандартного. Железный мост тоже залит практически по дорожное покрытие и мы обносим его по асфальту справа. При въезде на мост висит табличка "р. Клязьма".
-Можно подумать, неизвестно, какая это река! - критикует Ланц.
-Не скажи, - говорит Сева, - иногда такие вещи очень полезно знать.
Мы с Митькой проволокли лодку по асфальту и от чехла остался на дороге полосатый след.
-Потом среди местных жителей долго ходили легенды о страшном клязьменском чудовище, выходящем по ночам из воды! - торжественно сказал Митька, рассматривая след.
До 113 километра дошли без приключений. Свернули в залив. На самом деле это было то самое поле, по которому обычно мы идем несколько минут пешком до дороги. Река подошла прямо к откосу дороги, что было очень удобно для выгрузки.
Пикник.
Выгрузились и начали пикник и сушку. Я расстелила пенку и решила поспать, предварительно выпив 30 капель богородской водки. На этот раз банка тушенки оказалось очень съедобной. Выяснилось, что она еще из Митькиных пайковых запасов и однажды он ее подарил Севе, а Сева ее приберег для такого вот случая. К заливу подошла странная компания. Байдарок у них было штук 100 и шли они чуть ли не от верховьев Клязьмы. Приставали к берегу они, наверно, в течение двух часов. Некоторые байдарки у них были даже с большими флагами. Мы их поздравили с открытием сезона, они не сразу поняли, что это за праздник, подозреваю, что сезон они еще даже и не закрывали, а так и идут с осени. Они пригласили нас на чай, мы поблагодарили, но не пошли, потому что по расчетам Митьки, если они так причаливаются, то чай у них будет только через недельку.
Ланц заявил, что электричка в 20:20, хотя до этого говорил, что в 20:40. Я не стала уточнять, потому что не люблю бежать, как угорелая.
Мы собрались и пошли на станцию. По дороге мне удалось впервые за весь, полный приключений день промочить ноги. На тропе снег лежит необъяснимыми влажными сугробами. Сева и Ланц немного отстали, мимо них поехал пьяный мотоцикл, заставив прижаться к самому краю дороги. Ланц рассказывает, что успел только подумать о мотоцикле: чтоб ты навернулся, - как мотоцикл тут же упал со всеми своими седоками. Впрочем, это не принесло им видимого вреда.
На станции кроме нас из пасажиров лишь какая-то тетя с сумочкой. Мы сели в поезд и купили там пива. Ребята пьют пиво, я пытаюсь спать. После Железнодорожной электричка останавливалась лишь в Новогиреево, а потом только на Курском. Мы выходим в Новогиреево, на троллейбусе едем домой и еще около часа стоим у Севкиного дома, рассуждая о сущности искусства. Около 12 ночи мы уже раскладываем лодку дома, чтоб просушить ее до нужной кондиции.